Кто-то тихо рассмеялся.

— Поверьте, — улыбка Павла Юрьевича стала шире. — Не вы один, не вы один… правда, Складовский?

— Ага, — парень с бритою башкой, на фоне которой оттопыренные уши казались неоправданно огромными, радостно кивнул. — Я не лучше!

— Вот… с французским и латынью вовсе мрак. Но мы будем стараться!

— И замечательно, — Павел Юрьевич поправил очочки. — Для учёбы важны не только и не столько способности, сколько желание учиться. Разум, как и тело, нуждается в тренировке. И чем с большим усердием вы его тренируете, тем более заметен эффект. Слышали, Складовский?

— А что я?

— Ничего. К сожалению, ничего. Что ж, надеюсь, господа, вам понравится в нашей школе.

Ну, тут я не сомневаюсь.

Главное, чтоб школа уцелела.

Глава 4

А во многих ресторациях там предлагают испробовать «куршского голубя», изготовленного по особому рецепту. Но след быть внимательным, поскольку во многих заведениях нечистые на руку хозяева подают отнюдь не голубей. Их тяжко изловить, ибо голубь — птица редкая и осторожная, тогда как ворона, наоборот, водится на Куршской косе в великом множестве. Местные крестьяне давно уж приловчились ловить ворон и поставлять их в город. Возникли даже особые умельцы, коих именуют «кусателями ворон» [7], которые…

Путевые заметки.

В беседке, что спряталась меж двух огромных кустов шиповника, было прохладно и спокойно. Я расстегнул гимнастёрку и выдохнул.

Пальцы не занемели.

Пальцы вообще не ощущались. А туда же… впереди ещё два урока.

— Сав, может, лучше обратно на фабрику? — поинтересовался Метелька, пытаясь оттереть от руки и манжета чернильные пятна. Рука ладно, этим местных гимназистов не проймёшь, а вот манжет — это грустно. Это застирывать придётся и не факт, что мыло возьмёт.

— Может, и лучше, но нельзя.

Метелька испустил тяжкий вздох.

— Зато кормят хорошо, — он явно пытался найти в ситуации что-то положительное.

— Это да, — согласился я.

Кормили и вправду неплохо. На завтрак, состоявшийся после вводного урока, подали молочную кашу, щедро приправленную маслом. И булки. И мёд. И варенье, что из смородины, что свежесваренное яблочное, в котором яблоки полупрозрачными дольками.

Сразу как-то и жить стало веселей.

И в целом.

— А так что думаешь? — Метелька вытащил из кармана сухарь.

— Не наелся?

А на обед были щи, густые, со сметаною. И ещё каша, но уже мясная. И компот был, а к нему — треугольные махонькие пирожочки, которые на один укус.

— Да… привычка, — он отломал кусок. — Так что?

— Сложно всё. Сдаётся, переигрывают они слегка.

— Кто?

— Охранка.

— Думаешь они нарочно?

— А ты не думаешь? Тут тебе и Евдокия Путятична вдруг, когда до этого ни одной бабы среди учителей отродясь не было. Тут и Лаврентий Сигизмундович. Ещё б Еремея наняли, для полного комплекта. Учителем физкультуры.

— Не, — Метелька прям оглянулся, вдруг кто подслушает эту замечательную идею. — Мне его и дома довольно.

Это да. После моего возвращения из карантина Еремей решил, что слишком уж мы во всяких делах увязли в ущерб развитию. И принялся навёрстывать.

И главное, что-то подсказывало, что начало учебного года вовсе не означает, что он проникнется нашей занятостью и отстанет.

— Добавь сюда Серегу. И Елизара.

— Ну да, как-то оно… много. Особенно, с Серегой если.

Я отобрал у Метельки сухарь и разломил на две части.

— Не просто много. Слишком много, — тихо продолжил я, сунув хлеб за щёку. Странное дело, кормили и вправду вкусно, но вот этот сухой до каменного состояния хлеб, слегка пахший табаком, всё одно был лучше здешних пирогов. — Ладно… допустим, им понадобился целитель. И они во всей столице не нашли кандидатуры лучше Евдокии Путятичны. Ладно, пусть на должность инспектора этого пригласили нашего знакомца. Случайность. Совпадение. Но Серега-то здесь второй год учится! И не мог дражайший Алексей Михайлович сего не знать. Как не мог не знать, что Серега нашему появлению громко обрадуется.

— И это тебя злит?

— Не совсем это… — сложно объяснить, что чувствуешь, когда сам не особо понимаешь, что ты чувствуешь. — Скорее… знаешь, как-то обидно, когда человек, которого ты считал хорошим… ну или хотя бы неплохим, вдруг оказывается редкостной сволочью.

— Это ты про Алексея Михайловича?

— А про кого ж ещё. Или думаешь, Карп Евстратович сам по себе такое отчебучил? Нет, чего-то там он и сам по себе, но не эту вот фигню. Тем более по нему видно было, что идея с нашей учёбой тут ему не нравилась, — хлеб быстро закончился. — Ладно, мы с тобой. Мы и без того ходячая мишень, вечно куда-то влипаем, даже когда не хотим.

Метелька слушал и превнимательно.

— И то, что они нас в качестве наживки используют, это даже логично. Я сам согласился.

— Когда?

— А когда в больничке лежал. Не совсем, чтоб прямо, но… мне ясно дали понять, что тут будет интересно.

— То есть, одной латынью дело не ограничится?

— Увы…

— Скорее, ура, — сказал Метелька.

— Но… Слышнёв же Серегу фактически подставил. Вот прямо так. Чтоб тот увидел и обрадовался. Громко так. При всех. И это как раз нужно было. Иначе б с Серегой поговорили и он бы сообразил, как себя вести надо. Да, может, его завтра и уберут, но всё равно. Серега ж умный. Пусть не сейчас, но позже разберется, что да как. И простит ли, что его вот так использовали? Сомневаюсь. А если не уберут, тогда он окажется под ударом.

Тень, до того вившаяся вокруг беседки, встрепенулась.

— Сав, ты тут?

Серега. Лёгок на помине.

— Сав, ты не обиделся?

— На тебя? — я высунулся из беседки и помахал рукой.

— Да. Просто… вы так быстро ушли. Поели и раз…

— А, дело привычки, — отозвался Метелька. — Когда на фабрике, то перерыв короткий. Не успел? Твоя проблема. Вот и вышло, что поели и чего там делать? Сидеть, когда все на тебя глазеют? Ну, так тебе. Я себя натуральным элефантом чувствовал.

— А вы были в Зоосаду? — оживился Серега.

— Нет.

— Жаль. Там интересно! И слон тоже имеется! И ещё гиппопотам. Мы в Москве когда жили, то Алексей Михайлович водил. Там не как в зверинце, где