Вид у него очень подходящий для провинциального учителя.

Чёрные волосы, зачёсанные на пробор. Аккуратные усики. Бородка. Круглые очки, которые смотрелись не глупо, но весьма даже стильно.

Птица-ворон сменила имя, но не окраску.

— Чего улыбаешься? — Шувалов всё-таки приглядывал за мой.

— Да так, — я не стал поворачиваться к нему. — Чувствую просто, что учиться здесь будет очень и очень интересно…

Глава 3

Кому из нас, преподавателей средней школы, не приходилось слышать упреки, что средняя школа совершенно не учит писать, что учащиеся мало читают, не любят и не умеют читать, совершенно не умеют передать путевых наблюдений, впечатлений от прочитанной книги, виденного и слышанного [5]

В. Ключевский

Я чувствовал себя глупо.

Нет, в теории я понимал, что буду постарше одноклассников, но вот чтобы настолько… ну да, им одиннадцать-двенадцать, нам с Метелькой — четырнадцать. Пятнадцать почти. Вроде и невелика разница.

В теории.

А на практике я глядел на эту суетящуюся толпу, которая окружила классного наставника, и осознавал, что придётся тяжко.

Я ещё и рослый. И возвышаюсь над ними. И вообще…

— Вот, Павел Юрьевич, говорят, что ваши, — Орлов самолично вызвался проводить нас и от возражений только отмахнулся. Мол, он обещал приглядеть, вот и приглядывает. А если из-под пригляду выпустит, то какой это пригляд тогда.

— А, Никитушка. Да, да… наши. Новенькие… Савелий и Козьма, если не ошибаюсь?

— Метелька! — сказал Метелька и спрятался за меня. А Павел Юрьевич покачал головой и явно собирался что-то ответить, но был прерван оглушительным воплем:

— Савка! Савка, ты живой!

Твою же ж…

Серега повис на шее, пытаясь сдавить меня в объятьях, и выглядел таким счастливым, что мне даже совестно стало.

— А она говорила, что ты… ой, извините, Павел Юрьевич. Я просто думал… и не ожидал… и встретил вот.

— Всегда приятно встретить друга, — Павел Юрьевич мягко улыбнулся. Был он невысок, седоват и в целом благообразен. — Что ж, теперь, пожалуй, я знаю, кто будет готов взять шефство над новичками.

— Буду рад, — Серега сиял от счастья.

И вот… приятно, что ни говори. А вот Шувалов прищурился. Вот какого лешего он следом потянулся? Причем с недовольным видом, будто он нам тут одолжение делает.

— Знакомый, стало быть? — уточнил Орлов, протягивая руку Сереге. И тот церемонно пожал её. — Что ж, знакомый моего знакомого — мой знакомый. Никита. Орлов.

— Сергей Аполлонович Пушкин-Савичев, — важно представился Серега, руку пожимая.

— И где ж вы познакомились? — Шувалов изобразил улыбку, но как-то у него плохо получается, будто через силу.

— Да… — Серега вдруг понял, что о подробностях знакомства распространяться не след. И растерялся.

— В поезде, — сказал я за него. — Ехали вместе.

— И с ним тоже? — Шувалов бровь приподнял, вроде как насмешливо.

— Поезд был большим, — миролюбиво отозвался Метелька. — Кто в нём тогда только не ехал.

— Ага! — от избытка чувств Серега, позабыв про статус и родовитость, подпрыгнул. — А вы тут, да? Во втором классе?

— Во втором, — признался Метелька со вздохом. — А ты?

— И я! Представьте! Перевели! Я в прошлом году в прогимназии был, но оказалось, что там всё известное и вообще скучно. Мне зимой и предложили экстерном экзамены сдать! И я сдал!

Стыдно, Громов. Ребенок вон экстерном экзамены сдал, а ты учёбы боишься.

— И тогда в первый класс приняли! И я закончил! И опять сдал экзамены, уже перед каникулами! И вот во второй перевели.

— Молодец! — Орлов не удержался и дёрнул за козырёк фуражки.

— Доброго дня, — тихий голос показался мне знакомым. — Прошу прощения, что вмешиваюсь в беседу, понимаю, что это невежливо, однако я хотел бы поприветствовать…

Ещё один знакомый.

Да они издеваются там, в Охранке, что ли?

— Елизар! — Метелька первым пожал протянутую руку. — И ты тут!

— Тоже в одном поезде ехали? — Шувалов не удержался от шпильки. И Елизар несколько растерянно пожал плечами.

— В одном трактире ужинали, — Метелька ответил за него и осклабился во всю ширину зубного ряда.

— И после этого прониклись друг к другу нежными дружескими чувствами, — хохотнул Орлов и толкнул под бок Демидова. — Прям как мы с тобой! Помнишь?

— Забудешь тоже… мне до тебя не случалось сиятельным господам рожи бить.

— Это ещё разобраться надо, кто и кому тогда набил…

— Господа, господа, — тихий голос профессора, однако, был услышан всеми. И гомон стих. — Нам пора в класс. А уж на перемене выясните, кто и кому, и для чего… и только, надеюсь, в теории. Спешу напомнить всем, что битие рож, как окрестил сие занятие Яромир, в стенах гимназии не приветствуется.

— Сав, а Сав, а почему ты не написал, — Серега влез между мной и Метелькой. Забавно смотримся. Метелька щуплый, а потому среди гимназистов-второгодников не особо выделяется. А вот я возвышаюсь на голову. И рядом хрупкий невысокий Серега, который, наоборот, на полголовы ниже.

— Потому что… сложно всё. Извини, — отвечаю ему шёпотом. — И не здесь. Потом.

Он кивает с важным видом. А я перевожу тему:

— А тебе не будет сложновато учиться? Тут все вон, постарше… это мы с Метелькой два раздолбая среди малых, а ты наоборот, получается.

— Нет. Я знаю. Я просматривал учебники за второй год. На самом деле Алексей Михайлович сказал, что у меня отличные способности. И ум живой. И что смысла нет заставлять меня проходить то, что я знаю. Тут, конечно, сперва не очень хотели, но потом взяли на испытательный срок и вот оставили. В другой бы какой школе так не согласились. А у меня экзамен директор принимал. И Павел Юрьевич тоже. У меня, между прочим, итоговый балл — четыре и восемьдесят девять сотых![6]

Произнёс это Серега с гордостью,

— Молодец, — сказал я, посторонившись. Елизар держался рядом, явно чувствуя себя несколько неловко. — Знакомься, это Елизар.

— Сергей, — Серега протянул руку.

— А ты тут как оказался? — задаю вопрос уже Елизару. — Как вообще? Как брат?

— Замечательно. И матушка вернулась. Теперь у нас другой дом. Его хорошо охраняют.

Елизар пожал протянутую руку.

— А