— Очень! — сказал Кузьмич. — Такие замечательные девушки!

— Только не вздумай предлагать им согревать твою постель. У тролов с этим строго. У каждой есть жених, тот не посмотрит, что ты маг, и подкараулит тебя с палкой. Так отдубасит, что отдашь все деньги медикусу. А тролу ничего не будет — он в своем праве, ты покусился на его невесту.

— Я не собирался, — Кузьмич пожал плечами. — Какие женщины? Не забывай, что я не молод, Гай.

— Кто знает… — Гай улыбнулся. — Но, если вдруг заинтересовался тролкой, подкатывайся к Грымзе. Она вдова, с ней можно. Ты ей понравился.

— Не заметил.

— А я так — да, — Гай хмыкнул. — Ты показал ей, как готовить блюдо, какого нет в Рексане. Теперь ее зауважают тролки-поварихи. Она их угостит и скажет, что сама придумала. Твои пельмени станут называться пирожками Грымзы. За то, чтоб научиться их готовить, Грымзе заплатят, но я ей прикажу, чтобы пока секрет не продавала. Пускай в Рексане знают, что вареные пирожки с начинкой есть только в доме Юлиев.

— Я могу показать ей и другие блюда, каких здесь нет, — сказал Кузьмич.

— Не стоит торопиться с этим, господин, — ответил Гай. — Не то ведь Грымза не отстанет. Она такая… Высокородный эйр призвал тебя не поварихе помогать. Идем, я покажу одежду.

В шкафу Кузьмич увидел вешалки с рубашками, еще один костюм — такой же, как на нем, трусы на полке и плащ из черной кожи.

— Все это ваше, господин, — кивнул Гай на одежду. — Под умывальником — плетеная корзина с крышкой, туда кладите грязное белье, служанки постирают.

— Понятно, — сообщил Кузьмич. — А это что? — он указал на небольшой экран на ножках, стоявший на столе. — Телевизор?

— Не знаю, что такое «теле», — ответил Гай, — но это визор для домашнего просмотра спектаклей, церемоний, боев и прочего. Вот здесь лежат таблички с записями, — он указал полку шкафа, где лежали стопки небольших пластинок размером с маленькую шоколадку и такой же толщины. — Вставляете их в визор — сюда в гнездо, и тот начнет показывать. Просмотрели или не хотите дальше, нажмете здесь на клавишу, после чего достанете табличку. На них написано, что будете смотреть.

Он достал одну пластинку и продемонстрировал выдавленные на ней буквы.

— Все это хорошо, — вздохнул Кузьмич, — но я читать по-вашему не умею.

— Правда? — изумился Гай.

— Так с Дальних островов, — Кузьмич развел руками. — У нас там все другое. Было бы неплохо обучить меня грамматике. Это возможно?

— Я сообщу о твоей просьбе господину, — Гай поклонился. — Отдыхай, Пельмень Бессмертный. Тебя на ужин позовут.

И он ушел. Кузьмич пожал плечами и примерил плащ. Тот оказался длинным и широким, но вполне себе удобным. «Тут можно автомат подвесить, подсумки с магазинами — и не видно будет», — решил Кузьмич, встав перед зеркалом и застегнувшись. Плащ приглянулся: в нем он походил на главного героя из фильма «Матрица», хотя у Нео плащ приталенный. Лицом на главного героя фильма Кузьмич, понятно, не тянул, чему не огорчился. Ему ведь не сниматься. Кстати…

Кузьмич подошел к столу и разглядел стоявший на нем визор. Нет, на земной он не похож. Гораздо толще, рамка вокруг экрана сделана из дерева, а ножки бронзовые в виде лап. И весит он, скорей всего, немало. Ну, хоть работает? Кузьмич взял с полки верхнюю табличку, засунул ее в визор. Экран немедленно вспыхнул, и по нему проплыли титры. Затем Кузьмич увидел покрытую песком арену, на ней — двух дюжих лоботрясов, которые вдруг бросились друг к другу и начали месить противника кулаками. Взревела публика, невидимая в визоре. «Их местный бокс», — сообразил Кузьмич и присмотрелся. Бойцы сражались без перчаток, босиком, лишь обмотав ремнями кисти рук, поэтому удар, пропущенный противником, наносил тому заметные повреждения. В ближайшие минуты физиономии соперников украсились фингалами и кровью из рассеченных бровей. У одного кровь капала из носа, но рефери не наблюдалось, и бой никто не останавливал. Лишь публика ревела: «Убей его!» И перерывов не было, похоже, что здесь дрались до победы. Она, естественно, случилась. Один «боксер» вдруг зарядил другому в челюсть, тот, бездыханный, рухнул на песок. Изо рта его полилась кровь.

«Выбил зубы, и челюсть, наверное, вдребезги, — решил Кузьмич и выключил это непотребство. — Сурово тут у них». Подумав, он оставил комнату и вышел из дворца. Рядом с ним разбит был парк или же просторный сквер — кому как больше нравится. Кузьмич его заметил с гравилета, решив, что нужно осмотреть, как будет время. Что ж, время наступило. Он стал бродить среди подстриженных кустарников, ухоженных деревьев, разглядывая скульптуры на невысоких постаментах. Из мрамора ваяли, разумеется. Статуй было немало: женщины, мужчины в различных позах, одетые и обнаженные. Похоже, местные божки. Была раскрыта тема магии. Вот явно эйр взмахнул рукой — сейчас ударит своей воздушной электричкой. Лицо сосредоточенное, злое. У второго с ладони как будто бы сорвался сгусток пламени. Ну, значит, фламмер. У третьего от ног бежала вздыбившаяся почва. Как пить дать, терр. Нашел Кузьмич и медикуса-женщину. Склонившись над поверженным мужчиной, она простерла руки над страдальцем. Все ясно и понятно. Кузьмич в скульптуре разбирался плохо, но подумал, что статуи тесали мастера. Лица изваяний передают всю гамму чувств, их позы — динамичные, они как будто бы живые и просто замерли на миг.

В центре сквера имелась круглая беседка — из мрамора, естественно, с фонтанчиком посредине. Тот бил из центра круглой чаши на высоту примерно двух ладоней. Вода стекала в ту же чашу и убегала в неизвестность. Внутри беседки вокруг ажурной каменной ограды стояли мраморные лавки и небольшие столики. Кузьмич присел, раскинув руки по ограде, забросил ногу на ногу. Итак, что мы имеем? Какой-то местный олигарх схлестнулся с младшим братом из-за наследства от папаши. Поскольку младший оказался плохишом, папаша отлучил его от бабок. Плохиш, конечно, возмутился и пообещал (или собрался) исправить несправедливость, угрохав дочку олигарха. В том, что он будет пытаться это сделать, Кузьмич ничуть не сомневался. Везде воюют за бабло — как люди, так и государства. Последние пытаются скрыть это под ширмой демократии или угрозой безопасности