— Заплатили они ему всего ничего, потому что официально он ничего передать не мог.

— Разумеется, — фыркнул я. — У нас ничего официально и не было. Просто придумали и сделали. И его роль там была минимальна.

— Ну вот подзаработал ваш парень.

— Не особо он приподнялся, похоже, — пожал я плечами и выцепил себе из фруктового салата кусок ананаса.

Родители с дедом смотрели на меня с отвратительным сочувствием.

— Что? — вылупился я в ответ. — Можно я не буду весь салат? Только это?

Я помахал вилкой с куском.

— Риц, там на кухне есть еще целый ананас. Хочешь, я велю порезать? — предложила мама.

От такого предложения я чуть не умер. Нет уж, никто не будет меня жалеть.

— Мне этого хватит, — заявил я и принялся разрезать и так некрупный кусок на микрофрагменты.

— Самое ужасное, что как работник он прав, — мрачно сказал отец. — Если работодатель не использует изобретение, надо это делать самому, иначе все зря.

— Только я ему не работодатель, — отметил я.

— Да. Я только хотел добавить, но как друг — без комментариев, — покачал головой отец. — Я не знал.

И он с интересом уставился на деда.

— Вы почему сейчас решили выступить с этой историей? — осторожно спросил он у деда.

— Чтобы не было иллюзий, — жестко ответил дед. — Хотя вашу свернутость на деньгах я решительно осуждаю.

Отец усмехнулся.

— Учитывая, что вы сработали лучше, чем вся моя аналитическая служба, должен признать, что какая-то доля правды в ваших словах есть, — признал он.

— Как-то грустно это всё, — заметила мама. — Принести еще вина?

— Давай уже теперь чаю, — предложил я.

И ко второй чашке мы выбросили Скифа из головы, я ведь всё равно уезжаю, какая теперь разница. Отец принялся травить байки о том, как лазил в окно к маме в общежитие, дед закатывал глаза и обещал задним числом выпороть обоих, что было довольно комично. Мы поперекидывались идеями, чему мне стоит учиться, и все поддержали мое желание закончить эту канитель побыстрее.

— А почему ты считаешь, что мне нужна короткая программа? — вдруг спросил я отца.

— Да потому что тебе надоест. И ты уже слишком взрослый, чтобы выдержать полный курс со всем обязательным бредом. Там ведь будут и совсем непрактичные вещи, а ты у нас заслуженный практик. Ты и так себя обрек на адские испытания: там все будут моложе тебя.

— Так уж и все? — не поверил я.

— Найдешь ровесников, держись за них, молодежь тебя с ума сведет, — посоветовал отец.

— Смешно слышать это от тебя. Я-то тебе тоже молодежь!

— Так я на личном опыте! — заявил отец.

Дед захохотал.

* * *

А утром я уехал в аэропорт.

Глава 4

Путь к самолету лежал через коридор из полупрозрачного бетона. Когда мы сюда только прилетели, он мне страшно понравился: вроде бы стена, а вроде бы сама светится. Тогда каждого путешественника сопровождали сложные узоры — было красиво. Сейчас же на нем четко читался паттерн из симметрично расположенных точек, в середине угадывалась надпись. Я пригляделся: «Путешествия без границ. Южный аэропорт Восточных территорий».

Гениально! Гениально! Рекламировать аэропорт в аэропорту. Или это просто надпись? Чтобы будущий пассажир понял, куда он попал? А куда узоры дели? Ну да ладно.

Я дошел до зала контроля и встал в очередь на досмотр.

Контроль был примерно такой же, как у отца в здании, разве что проверяющие больше интересовались целью поездки. Я предъявил с планшета бронь и приглашение университета и неожиданно получил бумажный квиток. Планшет попросили убрать. Я удивился, но служащий только головой кивнул на объявление: Все УСМВП — запрещены.

— Что это? — удивился я. — Что такое УСМВП?

— Устройства, способные модифицировать внутренние программы.

Я хотел спросить, а где они видали внешние, но прикусил язык. Тут тоже не стоило острить. Очки, надо понимать, также вынимать не стоило. Видимо, кто-то у них тут хорошо полазил, теперь страхуются. Заметив мою задумчивость, служащий пояснил:

— Теперь во всех аэропортах так. В самолете сможете достать, там стоит блокировка на вмешательство, а на больших пространствах не справляемся.

Так, так, что еще я пропустил?

Мой рюкзак вопросов не вызвал, и я шагнул к стойке регистрации. И вовремя — за моей спиной разгорался скандал. Экзальтированная дама с пухлым мальчиком лет десяти пыталась протащить с собой упаковки с едой.

— Мадам, запрещено! Стандарт биобезопасности не позволяет проносить никакую еду с собой. На борту вас будут кормить.

— Но мой сын не будет самолетную еду!

— Питание утверждено для всех категорий населения. Аллергии исключены.

— У него не аллергия! — заламывала руки дама. — Он просто не ест.

— Биобезопасность!

— Здоровье ребенка!

— Протокол!

— Сделайте исключение!

Тут я даже не знал, кому сочувствовать. Если дама летит туда же, куда и я, то лететь нам три дня с остановками. Голодновато будет. Хотя… я скосил глаза на мальчика, причине скандала легкая аскеза не повредит.

— Я сниму вас с рейса!

— Не имеете права!

Досмотр остановился, все сотрудники собрались вокруг скандалящей дамы.

— Котик, они хотят, чтобы ты умер от голода!

Дама села на корточки перед уже довольно большим ребенком и оказалась ниже его. Я поморщился. Мальчик тоже поморщился и неожиданно сказал басом.

— Мама, прекрати. Мы хотим лететь или нет? Оставь всё это.

— Но ты же похудеешь⁈ — продолжала вопить дама.

— Это было бы неплохо — усмехнулся мальчик. И отдал царственным жестом служащему запас еды, который занимал целую сумку.

Я прямо проникся. Дама продолжала возмущаться, но сотрудники аэропорта внезапно осознали, кто тут главный, и пропустили их к регистрации. Я ускорился, чтобы успеть к стойке впереди них, а то мало ли еще какие проблемы, но не угадал. Проблемы возникли новые, никак не связанные с родителями и детьми.

Регистратор прокатал мой квиток через машинку и объявил:

— Александр «Риц» Иванов! Ваши места 16А и 16B. Проходите!

Я удивился:

— Зачем мне два места? У меня заказано только одно.

Регистратор смущенно моргнул. Тут ко мне кинулась заплаканная молодая женщина, которую я сразу не заметил.

— Молодой человек! Вам выпало два места! Пожалуйста, уступите