– Голова – кант, – ответила Риан. – Бесполый.

– Добрый, – отозвалась Персеваль. – И Риан тоже.

– Риан славится своей добротой, – сказала Риан.

У нее заурчало в животе; завтрак она наверняка уже пропустила, но, возможно, ей удастся выпросить что-нибудь у Головы, Роджера или кого-то другого из тех, кто сейчас на кухне. Риан встала, и в ту же секунду Персеваль протянула руку и, словно случайно, коснулась хрупкими пальцами ее колена.

– Ты вернешься, сестра? – очень тихо спросила Персеваль.

Риан прикусила губу и разжала зубы лишь тогда, когда решила, что голос ее не дрогнет. Но оказалось, что она ошиблась.

– Если доживешь до ужина, – сказала она, – я вернусь и позабочусь о тебе.

Но она не вернулась.

Леди Ариан позвала своих братьев и сестер домой, и они вернулись вместе со своими свитами – по крайней мере, так поступили Дилан, Эдмунд, Джефри, Аллан и Оливер. Ардат прибыла одна – высокая и мускулистая, с длинной черной косой и пиратским изумрудом, поблескивавшим в мочке уха. Челси нигде не было видно, и – хотя Риан затаила дыхание в предвкушении – Бенедик тоже отсутствовал. Бенедика она видела только на портрете и помнила только то, что у него впалые щеки, окаймленные жидкими прядями черных волос.

Эти черные, словно космос, волосы и пронзительный взгляд были отличительными чертами всей семьи Коннов, за исключением Тристена-мутанта. Они, возвышенные, могли выглядеть именно так, как хотели, и то, что они, в определенных пределах, сделали себя похожими на отца, говорило о многом. О многом, по мнению Риан, говорило и то, что самый старший сын и самая младшая дочь не желали иметь ничего общего с Ариан.

Воссоединение семьи объединили с военным советом, и поэтому нужно было устроить пир. Приготовления к нему заняли всю вторую половину дня. Риан лучше прислуживала за столом, чем Роджер, ухаживать за Персеваль отправили его.

Риан знала, что протестовать бессмысленно: этим она лишь возбудит подозрения Головы, и у нее навсегда отнимут Персеваль.

Она пыталась не думать о том, что это все равно произойдет, – так же как она пыталась не думать о ранах Персеваль. Она просто прислуживала за столом и притворялась, что не слушает разговоры обедавших членов Дома Власти.

Ариан сидела во главе стола, но не на стуле отца – пока. Его стул отставили в сторону и закрыли красным бархатом, чтобы на него никто не сел, а на его место поставили другой, поменьше. Слева от нее сидел Дилан, второй по старшинству из присутствующих, – высокий и сильный мужчина. Его титановый экзоскелет, покрытый позолотой и радужной филигранью, плотно прилегал к коже. Когда Дилан двигался, экзоскелет не издавал ни звука, но придавал его движениям жуткую текучесть и плавность, словно он был не более материальным, чем Персеваль.

Дальше по обеим сторонам стола расположились средние и младшие братья: Эдмунд с коротко подстриженной бородкой, в коричнево-алой одежде; Джефри – невысокий, стройный и учтивый, он ел с помощью шпажки и ножа; Аллан в тонком белом свитере под украшенным вышивкой синим жилетом, подстриженный так коротко, что виднелись хрупкие кости черепа; и Оливер – младший. Когда Риан поставила тарелку перед Оливером, он подмигнул ей, а она подмигнула в ответ. Он еще был дома, когда Риан выросла настолько, что уже могла работать за пределами кухни и понимала, кому они служат. Кроме того, он всегда с пренебрежением относился к любым границам между возвышенными и плебеями.

Нет, он не считал себя менее достойным, чем его родственники. Он просто вел себя более вежливо.

Ардат сидела в одиночестве в дальнем конце стола; похоже, именно она больше всех возражала против предложения Ариан захватить Двигатель и съесть инженеров. По словам Ариан, настало время Преобразования, время, когда все должны вернуться в Семью. Время, когда мир снова должен сняться с якоря.

Риан казалось, что Ардат выдвинула хорошие возражения. Как оправдать завоевание с точки зрения морали? Что делать с вопросами логистики – кто именно из Дома Власти станет локусом Преобразования? Иными словами, кто будет пожирать врагов, кто возьмет на себя ответственность за то, чтобы поглотить их воспоминания и программы и обеспечить к ним доступ? И что делать со свободными элементалями, с дикой нанотехнологией, с искусственным разумом и искусственной жизнью? Кто займется поисками и как он поймает и соберет все это? Во всех уголках мира существовали домены, трюмы и анкоры, как населенные, так и пустующие, и между большинством из них не существовало ни надежного сообщения, ни надежной связи. Наступающим придется штурмовать мир камеру за камерой, каюту за каютой.

Им придется захватить весь мир.

Что произойдет, если они победят и соберут всех? Как они исцелят мир, который даже первые инженеры и первые Конны объявили не подлежащим ремонту? Как они помирятся с ангелами, без помощи которых у них нет шансов снова привести мир в движение?

А когда все это будет сделано, как они выберут направление? В прошлом из-за этого тоже вспыхивали войны.

Это были великолепные вопросы.

Но Ариана ответила на каждый из них. И в конце концов, когда Ардат задала самый сложный вопрос – как мы починим то, что не смогли восстановить даже Капитаны древних времен? – Ариан улыбнулась и, пожав плечами, сказала:

– Когда дело дойдет до этого, мы посмотрим, какие ресурсы у нас есть. Возможно, они просто были недостаточно жестоки. И в любом случае у нас нет выбора.

– Нет выбора? – спросила Ардат и подалась вперед, поставив локти на стол, покрытый камчатной скатертью.

– Верно, – ответила Ариан. – Милая сестрица, война начнется в любом случае, хотим мы того или нет. Видишь ли, войска Двигателя уже на марше.

5

За пределами Власти

Не объявляйте об этом в Гефе, не плачьте там громко;

Но в Доме Праха покрой себя пеплом.

Книга Михея 1:10. Новая эволюционистская библия

Когда после ужина слуги занимались уборкой, в кухне было тихо. Вечером должны были пройти уроки, но голова, который стоял посреди кухни, засунув пальцы за ремень, отправил тех, кто помоложе, в свои комнаты. Риан подумала, что никогда не видела голову напуганным. Если бы ей рассказали нечто подобное, она бы не поверила.

Позднее Риан легла в свой «гроб», но заснуть не могла. Она ворочалась, потягивалась, лежа на спине, сворачивалась клубочком, прижимала пальцы к губчатой крышке и чувствовала, как та заполняет пространство между ее пальцами. Она считала с тысячи до нуля – по крайней мере пыталась: мысли ее постоянно путались, стоило ей перейти через «девятьсот».

И она продолжала одной рукой