За разгрузкой грузовиков, как всегда, присматривают вооруженные «духи», подгоняя замешкавшихся пинками ног и тычками прикладов. Часть духов слоняется у самих грузовиков, другие располагаются внутри складов, вальяжно развалившись на ящиках с оружием. После проигрыша в «матче века», моджахеды сильно обозлились, вымещая на нас обиду за поражение. Ну да, оборванные и недокормленные «презренные кяфиры», смогли выиграть со счетом четыре-два у славных воинов Аллаха. Обидно, да… Теперь только и остается вымещать комплексы и показывать свое превосходство подобным образом.

Сам Абдурахмон, надо отдать ему должное, все же выполнил свое обещание. Вечером после игры всех советских военнопленных действительно накормили до отвала, дав даже жесткое и холодное мясо, скорее всего козлятину, но все были рады и этому. Зато после, буквально на следующий день, начальник лагеря урезал нам пайку. Ну а что, все по правилам, он ведь за выигрыш пообещал хорошо накормить нас только один раз, а о потом, разговора уже не было. Пуштунвалай, при желании, можно вывернуть в любую сторону и не придерешься: мужик сказал, мужик сделал. Он даже перестал вызывать меня на лечение, видать нога его больше не беспокоит, или решил сделать перерыв, чтобы не выводить меня лишний раз в лагерь, типа так наказал. А мне уже и не очень-то нужно. Все, что было необходимо: схему лагеря и возможность согласовать план с остальными лидерами военнопленных, я уже получил, да и недолго нам тут осталось, восстание назначено уже на завтра.

В начале недели я подал центру заранее оговоренный условный знак, нарисовав палочкой улыбающуюся рожицу, на кирпичной площадке около выгребной ямы. О дне восстания, говорит нос рожицы, в виде римской цифры V — это означает пятый день недели. Верхний полукруг рожицы делится на две части вертикальной прямой линией, идущей до конца римской пятерки, что, если представить часовой циферблат, говорит о примерном времени начала восстания. Это полдень — время начала пятничной молитвы. В итоге получается улыбающаяся рожица со стрелкой идущей сверху вниз и, указывающей на рот.

День и время начала восстания выбраны не случайно. Завтра пятница. На пятничную послеполуденную молитву Джума уйдут почти все «духи». От двенадцати до часу дня их, организованно, строем поведут в местную мечеть. В лагере останутся только часовые и иностранные инструктора, которые живут в отдельном здании. Это самый удобный момент для выступления. Все кому нужно, уже знают, что им делать. Роли четко распределены, командиры боевых троек, из тех, кто в курсе, тоже назначены. Остальные должны будут присоединиться по ходу и здесь роль выбранных командиров троек трудно переоценить, они должны будут быстро ввести в курс и подчинить себе остальных. Особенное внимание на наших «азиатов», те ведь пока вообще ничего не знают. Конспирация прежде всего. Надеюсь, они не подведут и будут с нами, а там будем действовать по обстоятельствам…

Заходим с Равилем на склад, и, поднатужившись, ставим ящик с минами на другой, точно такой же. Тут меня как прошибает молнией. Стоп! Бадабер! Вот откуда мне было знакомо это название. Я же знаю, что тут произошло в моей реальности! Здесь был очень большой взрыв!!! Информация, которую я когда то знал, но забыл, теперь сама собой всплывает у меня в мозгу.

Группа советских военнопленных подняла восстание и забаррикадировалась на складе с оружием. На крыше ими были установлены крупнокалиберные пулеметы, которые поливали окружающую площадь смертельным ливнем огня. В течении длительного времени немногочисленные восставшие оборонялись против сотен атакующих моджахедов. Весь лагерь был окружен несколькими кольцами «духов». Сюда были подтянуты полевые орудия и минометы. На переговоры с восставшими тогда приезжал даже лидер моджахедов Бурханутдин Рабани, который, впоследствии, должен будет стать президентом Афганистана.

Восставшие требовали прибытия представителей Советского посольства в Пакистане или Афганистане, сотрудников Красного креста, а также западных журналистов. Рабани и представители Пакистана, категорически отказались выполнять это требование, ведь доказанное содержание советских военнопленных на территории Пакистана, автоматически делало эту страну участницей войны. Негласно, все и так знали об активном участии Пакистана в подготовке и снабжении боевиков. Но, выполни бы власти требования восставших, то появились неопровержимые доказательства этого участия и что еще хуже, незаконного содержания в лагерях военнопленных из СССР и Афганистана. Такого допустить было категорически нельзя.

Рабани отдал приказ на штурм, который был успешно отбит, как и все последующие. Восставшие продержались почти сутки. При неограниченном запасе боеприпасов и обилии крупнокалиберных пулеметов на крыше, позволяющих буквально выкашивать прилегающее пространство, выбить наших пленных силами обычной пехоты не представляло возможности. Бронетехника также не помогла бы, так как у защитников было большое количество выстрелов к РПГ, которыми они пожгли сунувшуюся было на штурм броню. Тогда начался артиллерийский обстрел арсенала.

Что произошло дальше, не совсем понятно. То ли в результате артиллерийского обстрела, то ли восставшие сами подорвали склад, но в итоге рвануло так, что на месте арсенала образовалась огромная воронка. Близлежащие здания тоже были разрушены. Все советские военнопленные за исключением Носиржона Рустамова погибли. Вместе с ними погибло до двухсот штурмовавших склад духов и несколько американских и пакистанских инструкторов. Рабани выжил, но был сильно ранен. Лагерь Бадабер был закрыт навсегда. А немногочисленные публикации в пакистанской прессе быстро изъяты из продажи.

Так вот, значит, куда меня закинуло. Охренеть! Переживая это озарение, я даже замешкался у ящиков, получив злобный окрик и удар прикладом, которого почти не почувствовал в накатившем раздрае чувств. В голове набатом бьет колокол, это шумит кровь в висках, в глазах все мутно, плохо различаю, что делается вокруг. Пытаюсь идти и натыкаюсь на ящик. «Постой, спокойно, подумай», — мысленно уговариваю себя. — «Здесь и сейчас все сильно отличается от того, что было в моей реальности. Там восставшие действовали самостоятельно, и у них не было никакой поддержки извне. В этой реальности все четко спланировано и подготовлено, за стенами нас ждет группа поддержки на грузовиках, на границе есть „окно“. На этот раз все будет совершенно по-другому. Я же уже менял ход событий в деле с Нигматулиным, значит и здесь смогу сделать это тоже».

— У тебя все в порядке? — Слышу встревоженный голос Равиля и вижу злобную рожу «духа» готового ударить меня снова.

— Да, да, все хорошо. — Очумело мотаю головой, отметая видения. — Голова закружилась, сейчас уже все в порядке.

Немного пошатываясь от пережитого инсайда, иду на выход за новым ящиком.

* * *

Вечер четверга. Асадабад, здание штаба 334 ооСпН. В кабинете командира отряда собрались