Когда мы подошли, какая-то женщина швырнула во входную дверь фонарь, и масло взметнулось черным облаком. Другой фонарь ударился в стену наверху, горящее масло выплеснулось на закрытое ставнями окно. Дерево вспыхнуло, но это не остановило мужчин с тараном, они продолжали колотить в дверь.

Женщина в грязном и рваном платье повернулась к нам. Окинув диким взглядом мантию Киллиан, она зарычала беззубым ртом:

– Твари из Старого города! Держи их!

– Вот дерьмо, – сказал я.

Половина обезумевшей толпы с воем бросилась к нам. Из бойниц в стенах борделя вылетело несколько арбалетных болтов и вонзилось в спины напирающей толпы. Двое нападавших упали и тут же были растоптаны своими товарищами.

– Киллиан, не поможешь? – поинтересовался я.

Передний ряд толпы повалился наземь, что-то взорвалось у них внутри.

Улыбаки не побежали. Выражали ли они таким образом верность Чарре и Лайле или здесь была их территория, но они сомкнули ряды позади нас, держа наготове ножи.

Пульсирующая волна ярости катилась лесным пожаром, и, как я ни старался сдерживать ее, в меня проникали эмоции.

Я распахнул Дар как можно шире. Он восстанавливался поразительно быстро. Блаженная сила и боль пронеслись сквозь меня и обрушились на наступающую толпу. Я вламывался в их сознание и рвал на части одно за другим. Люди падали ничком на булыжники, слепые, пускающие слюни, а у меня внутри нарастал и рвался наружу дикий хохот. До нас добрались только двое, и ножи Улыбак быстро расправились с ними.

Я ухмыльнулся. Это было так легко. Вот такое наслаждение собственной силой испытывают старшие маги? Оно великолепно. Внезапный ужас помог мне вынырнуть из упоительного потока силы и загнать смех обратно в глотку, где он встретился с подступающей паникой и отвращением к сотворенному мной кошмару.

У меня внутри ждала своего часа страшная, чудовищная сила. Нельзя позволять Червю магии снова захватить бразды правления, чего бы это ни стоило. Я взглянул на Улыбак, они опасливо отступили подальше. Если потеряю контроль, я завладею их разумом, и они станут навеки моими. Теперь я точно знал, каково это, быть тираном. Больно признавать, что Арканум был прав, опасаясь меня.

Киллиан переступила через валяющееся тело, и мы двинулись на внезапно затихшую толпу перед заведением Чарры – паразитов, явившихся сюда ради грабежа, насилия или первобытной радости разрушения. Эти гниды только что осознали, что напали на магов.

Улыбаки следовали за нами, не решаясь подойти слишком близко. Роша выглядела так, будто ее вот-вот стошнит, и старалась не попадаться нам на глаза.

Я остановился и обвел взглядом мерзавцев, словно жнец, спокойно осматривающий пшеничное поле. Столкнувшись с такой массой гнусности, я с огромным трудом сохранял спокойствие. Если бы я уже не чувствовал отвращение к тому, что только что сделал, то убил бы и остальных.

– Убирайтесь, – приказал я. – Или я убью вас всех.

Толпа рассыпалась, как стая испуганных воробьев, горящие двери заведения Чарры распахнулись, и оттуда вывалилась вооруженная группа в доспехах во главе с Лайлой. Она пошла к нам в сопровождении Гранта и Невина, оба волосатых горца были окровавлены и избиты. Одежда Лайлы тоже была в крови, но, скорее всего, в чужой.

– Где моя мать? – спросила она, не обращая внимания на дергающиеся безмозглые тела позади меня.

– Она в безопасности. Ее удерживает Арканум, но я ее верну.

Нас окутало густым дымом, стало темно как ночью.

На меня внезапно обрушилось понимание. Идиот. Проклятый кретин! Волнуясь за Киллиан и Лайлу, я позабыл о вопросе жизни и смерти. Я был весь в поту и крови и только что использовал столько магии, что почувствовал бы любой дурак… или любой демон. Я толкнул Киллиан в руки Лайлы.

– Доставь ее в Арканум живой, а я верну твою мать.

Киллиан задохнулась:

– Эдрин, что…

Я не стал слушать и помчался прочь как можно быстрее, напрягая измученные мышцы. Нехорошее чувство в животе и проблеск светящихся зеленых глаз в дыму предупредили, что моя глупость не прошла даром.

Глава 26

Я мчался к Сету, бежал быстрее, чем когда-либо в жизни, и ноги, казалось, едва касались камней. Мой запах учуяли, и теперь у меня был только один шанс остаться в живых. И я понесся на глухой, совсем близкий рокот реки.

На улице прямо передо мной из дыма вылезла сумрачная кошка размером с лошадь. По морде в шрамах я узнал Горелую, она принюхивалась. Мои ощущения притупились от дыма, но, похоже, и кошка пострадала не меньше. Я замедлил бег и, стараясь двигаться тише, свернул направо, к боковому проулку.

Огромная голова качнулась в мою сторону, а на теле зашевелились тусклые черные клочья шерсти. Взгляд злобных горящих глаз метнулся ко мне, и кошка зашипела, обнажая обсидиановые клыки длиной с руку. Где-то неподалеку по булыжникам заскрежетали другие когти.

Зараза.

Я перемахнул через невысокую стену и рванул вправо. Когти скрежетали у меня за спиной. Сумрачная кошка прокралась мимо и шмыгнула в тень заброшенной телеги торговца. Ожидаемого нападения не последовало, но живот у меня свело – она скрылась в темноте под колесами лишь для того, чтобы выскользнуть из темного дверного проема чуть дальше.

Я выскочил из переулка, пытаясь добежать до реки прежде, чем появится остальная стая. Я был так близко, что босыми ногами ощущал биение волн о берег. Порыв ветра рассеял дым, открыв черную стаю кошек, окруживших меня со всех сторон. Драться с ними было бессмысленно.

Впереди показались смутные очертания траченных непогодой изваяний, обрамлявших берег реки. Я бежал сломя голову. Вонь стекающих нечистот и грязной воды уже прорезалась сквозь дым. Совсем близко, но еще адски далеко. Клацание когтей становилось все громче с каждым моим шагом. И раненая нога вот-вот откажет. Нет, пока еще нет, ну давай же… Из смога передо мной появилась побитая статуя. В панике я слепо прыгнул вниз позади нее, подняв руки, чтобы не расшибить голову. На один жуткий миг я подумал, что недооценил расстояние и сейчас врежусь в землю, но пронесся сквозь дым к реке.

Когтистая лапа подцепила мой плащ со спины и дернула, вынудив остановиться. Я болтался в когтях Горелой, словно рыба на крючке, бьющаяся, чтобы вырваться на свободу. Зверь рычал, постепенно подтягивая меня ближе к клыкам.