Окинув взглядом списки, я мысленно присвистнул. В совокупности речь шла о тысячах воинах. Губа не дура, ничего не скажешь. Ради пополнения войск они решили выгрести самых сильных? Что же, это их право, и здесь я тоже ничего не могу поделать, разве, что условия предложу получше.

– Если с этим всё, – Романов откинулся на спинку кресла, – То пришло время к основному блюду…

Самым жирным куском пирога была делёжка трофеев, доставшихся нам от китайских коллег.

– Всё, что сейчас лежит на полях сражений, по праву принадлежит тебе, – спокойным голосом сказал император, чем меня сильно удивил.

Сперва я подумал, что он опять начнёт всё делить по старой схеме шестьдесят на сорок, но нет. Он вынул новую бумагу, по которой все трофеи, собранный на территории новой Иркутской области принадлежали Чёрному Егерю.

Я начал старательно вертеть документ в руках, пытаясь понять, где подвох, и он всё же нашёлся. В списках участвовал один неликвид. Другими словами, мне досталась груда железа, которая осталась от подбитых кораблей. Трупы с трофеями тоже достались мне, конечно, если таковые имелись.

Я прикинул, сколько дней прошло с момента битвы, и приуныл. Наверняка и гвардейцы императора, и китайские товарищи прошерстили всю местность, но были и приятные моменты. Всё, что они не нашли, включая трупы в кораблях – тоже мои по праву, и это радовало. Там могло быть столько сокровищ, что мама не горюй и все их я смогу приспособить, даже если они превратились в лепёшки. Я вспомнил наследство Луизы, Блины с дарами до сих пор находились у меня в закромах.

А вот целые корабли мне не дали, но здесь без вариантов. Они вместе с оставшимся флотом Китайской Империи отчалят на фронт. Надо сказать спасибо, что мне оставят три военных катера, что мы захватили самыми первыми и уже приспособили для наших нужд.

– Ты ведь хотел получить собственный флот? – Потёмкин усмехнулся, – Считай, металл для строительства корпусов у тебя уже есть. А вот спецов, которые смогут превратить его в корабли, тебе придётся ещё поискать. Да и с энергетическими установками придётся повозиться. Что-то мне подсказывает, что в ближайшее время цены на них поднимутся.

– Всё это детали, – Романов забрал из моих рук подписанный документ. – Остались лишь боги… – он посмотрел на меня с интересом. – Обещаю, этот разговор останется, между нами.

Надо же, впервые за всё время нашего разговора он проявил осторожность. Думаю, они и катера мне оставили, чтобы немного умаслить перед тем, как я расскажу им про судьбу этого мира. Вот только теперь моя очередь выставлять условия…

– По поводу разговора я не переживаю, – я отмахнулся от слов Романова, – Меня больше интересует информация по поводу наших Хранителей. Мне нужны все явки и пароли, прямо сейчас…

– Неслыханная дерзость… – Потёмкин вытаращил на меня глаза так, словно я попросил что-то из ряда вон выходящее.

А как ты, голубчик, хотел? Вы битый час издевались надо мной, как хотели, и теперь моя очередь… Это поле деятельности на данный момент принадлежит только мне, и я выжму из вас абсолютно всю информацию…

Глава 24

В шатре повисла длительная пауза. Лишь приглушённые звуки музыки и далёкие голоса певиц, доносившиеся с площади, напоминали, что где-то рядом всё ещё продолжается праздник. Люди танцевали, смеялись, поднимали бокалы, а здесь, под плотной тканью шатра, воздух будто застыл.

Император сидел напротив меня, чуть подавшись вперёд. Его взгляд стал цепким, прищуренным – тем самым, от которого даже закалённые офицеры невольно начинали потеть. Я прекрасно понимал, что требование, которое я поставил, для человека его уровня звучало почти как вызов. Такие требования не выдвигают императорам, даже если речь идёт о доверии. А ещё я понимал, что Романов при желании мог бы просто заставить меня сказать правду. Его дар «голоса» не оставлял шансов никому. Но он не воспользовался им. И это само по себе было ответом.

Он взял со стола бокал с прозрачным янтарным напитком, неторопливо пригубил и поморщился, затем поставил бокал обратно, также медленно и аккуратно, точно выверяя каждое движение.

Мне показалось, что он таким образом тянул с ответом, чтобы взвесить все за и против. Словно это был переломный момент в наших с ним отношениях.

Рядом сидел Потёмкин. Князь побагровел до цвета варёного рака и, казалось, готов был сорваться с места и разорвать меня на куски, но без приказа императора, так и не осмелился ничего предпринять. Его пальцы барабанили по столу, а взгляд метался между мной и императором. Он был зол, но понимал – спорить сейчас бессмысленно.

Хорошо, что Эраста здесь не было. С ним разговор бы просто не состоялся. Он бы с ходу прочитал все мои мысли, сделал выводы и, не говоря ни слова, отправился бы дальше, по своим делам. А я остался бы стоять, как идиот, с недосказанностью и орденом на груди.

Секунды ожидания ответа тянулись мучительно долго. Я пытался не отводить взгляд, хотя чувствовал, что император будто ищет во мне что-то конкретное – подтверждение, намёк, слабину. В последнее время он действительно стал доверять мне больше, чем прежде, но это доверие имело цену. И орден с моим родовым гербом появился не просто так. Возможно, таким образом, он и пытался донести до меня, что-то крайне важное, правда, что конкретно, я пока не понял.

Наконец, Романов откинулся на спинку кресла и заговорил:

– Хорошо. – он тяжело вздохнул, – Думаю, в свете последних событий ты имеешь право знать, что происходит. Но учти, даже я знаю не всё.

Император перевёл взгляд на Потёмкина:

– Григорий Иванович, расскажите Дмитрию, какова обстановка на фронте.

– А чего там рассказывать? – буркнул князь, отводя взгляд, – Жопа полная…

– Григорий Иванович, – Романов произнёс тихо, в его голосе прозвучала сталь, от которой князь мгновенно осёкся.

– Ладно… – нехотя выдохнул тот, подбирая слова. – Изначально, всё шло по плану. Мы сдерживали натиск объединённой европейской армии, держали фронт. Даже десятки тысяч тварей не могли пробиться через оборону. Казалось, у нас есть шанс переломить ситуацию и выйти победителями в кратчайшие сроки. Но потом… – он замолк, стиснув зубы, – появились их новые фокусы. Будь они неладны.

Он наклонился к столу и, плеснув себе в бокал ещё немного виски, выпил залпом, не дожидаясь ни от кого разрешения.

– Эти твари – трупоеды, – продолжил он, уже спокойнее, – прирождённые землеройки. Они буквально