— Это подождёт, — раздался знакомый голос от двери.

— Анриль? — я не без труда повернул голову, сфокусировал взгляд на гончей.

— Ты можешь идти самостоятельно? — спросила она.

Я осторожно поднялся. Голова ещё немного болела и кружилась после каждого движения. Мне пришлось опереться на стену, но скоро всё прошло. Я осмотрел себя. Меня переодели в длинную рубаху до щиколоток. В темноте я бы сейчас представлял из себя просто образцовое привидение.

— Идти вроде могу, — сказал я. — Что-то случилось? Где Лина?

— Расскажу по дороге, — пообещала гончая.

В начале мне приходилось идти медленно, опираясь на стену, но скоро я уже уверенно следовал за гончей.

— Друзей Ангелины раскрыли, — сообщила Анриль. — Когда пришла весть об этом, она находилась со мной в телепатическом контакте. Я попыталась отключить её от стаи, но не смогла — она слишком сильно беспокоилась за бывших товарищей. Сомневаюсь, что она вообще заметила мои попытки воздействовать на её сознание. Мне пришлось взять её с собой. Но мы не сумели отбить людей. Противники угрожали убить друга Ангелины, если нападавшие не покажутся. Мы не могли показаться. И тогда пошла она. Её забрали и увезли вместе с остальными. Несколько гончих следуют за ней.

— И ты позволила ей пойти?! — мой голос поднялся до крика.

— Я понимаю твои чувства, но выбора не было. Ангелина приняла это решение сама, как только поняла, что мы бессильны. Координатор запретил вмешиваться. Стражи готовятся к вылету, чтобы отбить её, как только мы поймём, куда и зачем везут её и её товарищей.

Мы дошли до комнаты гончих. Анриль открыла дверь, и мы вошли внутрь. Мне пришлось становиться на четвереньки, чтобы пройти. В большом зале я обнаружил пятьдесят висящих у потолка шарообразных спальных коконов. Я осторожно сел у стены, разглядывая жилище гончих. Пол был белым, стены — тёмно-кремовыми, а вот сами коконы были чёрными с какими-то белыми знаками. Каждый кокон был помечен по-своему. Видимо, так гончие отличали, где чья постель.

— Мы можем достать твой экзоскелет, — произнесла Аниль. — Но твоё оружие в арсенале стражей, его мы достать не можем.

— В моей лаборатории, во втором снизу ящике в правой относительно входа стене лежит нож. Можете принести?

— Да, — ответила Анриль и прикрыла глаза, общаясь со стаей. — Сайринат, если не секрет, что это за нож? Насколько я помню, ты пользуешься кинжалом.

— Кинжал дал мне отец-полукровка. Это родовое оружие Крадущихся. А нож — родовое оружие аль Лиондрэ. Я сражался кинжалом в память об отце.

— Ты — на четверть Крадущийся? Но Эллиры и Лиондрэ враждуют.

— От отца мне досталась треть их генов. Да, Медитирующие не любят аль Эллиров. Поэтому отца так и не приняли в моей семье.

— У вас интересные обычаи, — произнесла Анриль.

Дверь открылась, впуская нескольких гончих. Через некоторое время мне принесли нож и экзоскелет.

— Мы выйдем через наши пути, которые никем не просвечиваются, — произнесла Анриль. — Заблокируй канал связи с Логовом.

— Почему ты это делаешь, Анриль?

— Что-то происходит, Сайринат. Пока не знаю, что, просто чувствую тревогу координаторов. Они решили пожертвовать Ангелиной, чтобы что-то проверить. Они приказали мне взять её с собой. Возможно, они же навязали ей идею открыться спецназу. Когда она была в телепатической связке со стаей, такое было возможно. Мне это не нравится. Я опасаюсь, что стражи могут опоздать. Поэтому прошу — последуй за её похитителями и спаси её.

— Разве координатор не узнает об этом? Вы же сообщаете ему всё.

— Всё, о чём он спросит. Чувствуешь разницу? Ты готов?

— Да. Что за странные сигналы подаёт мне навигационная система?

— Это датчики гончих, которые следуют за Линой.

В дальней части комнаты находилась ещё одна дверь. Она вела в коридор, поднимавшийся вверх под углом в пятьдесят градусов. Пол этого тоннеля был выстлан каким-то материалом, в который было очень удобно вонзать когти. Сам коридор не освещался в видимом мной спектре. Я переключился на режим инфракрасного зрения. Тоннель имел многочисленные ответвления, помеченные разными символами, видимыми в инфракрасном диапазоне. Анриль шустро продвигалась по переходам, ведя меня в сторону, откуда исходили сигналы датчиков.

Тоннель закончился. Открылась дверь. Я выбрался наружу и отключил инфракрасное зрение. Анриль вывела меня в лес, но неподалёку шумели машины на скоростной трассе. Вечерело, и цвета уже поблёкли. Однако до полного наступления ночи — времени, в которое я привык работать — было ещё далеко. Хуже оказалось то, что небо было абсолютно безоблачным. То есть, если я взлечу или выйду на открытую местность, мои перемещения можно будет запросто отследить с помощью спутниковой системы. Но вариантов не было. Мелькнула мысль, что после такого количества… несанкционированных действий мне устроят очень тщательную проверку на предмет, не сошёл ли я с ума окончательно, но я отмёл её. Сейчас важно было одно — спасти Лину. Кстати, чувство тревоги, зародившееся, ещё когда я был без сознания, не спешило меня покидать. Вероятно, именно оно и стало причиной моего пробуждения.

— Удачи, ликвидатор, — сказала Анриль и скрылась в тоннеле.

Большой замшелый валун встал на место. Глубоко вдохнув, я взмыл в чистое небо и стал быстро набирать высоту. Потом, поймав ветер, полетел на сигнал ближайшего датчика.

Машина ехала очень быстро, но постепенно я догонял её. На светлом вечернем небе показались первые звёзды, ещё неяркие. На востоке полыхала вечерняя заря. И на её фоне я через некоторое время различил летящий над дорогой вертолёт. Неприятный сюрприз. К счастью, я был выше и летел сзади, так что пилоты не могли меня заметить. Я заработал крыльями усерднее, мышцы отозвались слабой болью. Не глядя, я вытащил из пояса стимулятор и автоматическим движением вколол в руку. Голова тотчас закружилась, я еле сумел удержаться в воздухе, но скоро всё прошло, а я почувствовал потрясающий прилив энергии. Потом мне будет плохо, но до этого я успею спасти Лину. Разум оставался холоден и сосредоточен, как бывало во время сражений на войне. Тогда я не паниковал, не волновался, а просто делал всё, что мог. Но ощущение тревоги не покидало меня, и теперь мне казалось, что я чувствую Лину, чувствую, как размеренно бьётся её сердце. Но я счёл это ощущение игрой не совсем здорового разума.

Догнав вертолёт, я стал быстро снижаться. Десять метров, пять, два, один… я вцепился машине в хвост, нос вертолёта задрался вверх из-за удара. Не заметили до самого конца, повезло. Я зажал нож в зубах и осторожно переместился к бензобаку, держась не только руками, но и хвостом. Вскрыв бензобак точным ударом, я плюнул внутрь