— Офигеть, — выдохнул напарник, — я о таком и не мечтал. Но знаешь что, плевать, я пойду с тобой. Вместе пришли, вместе уйдем или сгинем в бою.

— Твое решение, — согласился Дикий и сунул палец в последний мешочек с самой серьезной руной. Шарахнуло от души, так, что он слетел с бревнышка, на котором сидел. — Лихо шваркнуло, — потирая пальцами больные виски, произнес он. Ухватившись за руку напарника, Вяземский вернулся на бревно. — Сколько был в отрубе?

— Недолго, секунд сорок. Ты как?

— Ох, головушка моя деревянная, — картинно прохныкал Дикий. — Три минуты, и пойдем.

Достав сигарету, он прикурил и выпустил дым в небо, скрытое густыми кронами.

— Слушай, Радим, все спросить хотел. А ты вообще думаешь об Ольге, когда в пекло лезешь?

Вяземский бросил на напарника злой взгляд.

— Думаю, — холодно произнес он, давая понять, что тот сунул нос не в свое дело, но тем не менее продолжил, — она знала, с кем судьбу связала. Я — не обычный зеркальщик, я — ходок и всегда буду ходить по краю. А если ты станешь ходоком, то и она тоже, и так же будет балансировать на краю. Я совершил огромную ошибку, дав ей силу, не подумал, не просчитал, но она очень этого хотела, ее тяготило, что я особенный, а она нет. И когда появилась возможность, я сделал то, что сделал. Да, она ни фига не библиотекарем работала, в конторе служит, правда, не в контриках, и квартиры с террористами не штурмует, но она не раз по краю ходила. Так что да, я думаю о ней, но судьба наша такая. А теперь подъем и потопали, надо прояснить, что там происходит.

Дошли быстро, в пять минут уложились. Радим остановился в тени крайнего дерева и, раздвинув ветви густого кустарника, приник к биноклю. Здесь до крепости чуть дальше — метров четыреста пятьдесят, и холм более пологий, и дорога к воротам, которые были разбиты в пыль вместе с надвратной башней, и кусок стены выбит приличный. Демоны, в количестве шести рыл, укутанные в свое тряпье и охраняемые десятком неплохо вооруженных мужиков, стояли у подножья и безучастно наблюдали за штурмом. Их шестерки, как муравьи, карабкались по склону к куску обрушенной стены. То тут, то там валялись тела, много тел, не меньше пятидесяти, хотя, скорее всего, больше.

— Командир, тебе не кажется, что местные хиловаты?

— Ну, а что ты хочешь? — ответил Вяземский, не отводя взгляда от сражения. — Это ты с третьего месяца имел резерв в трешку или больше, и мог использовать малые руны и половину средних, а потом все средние, и, поскольку боевой транс у тебя на уровне, то ты становишься куда как эффективней. А у них тут и энергии мало, что сказывается на развитии. И база так себе — их рунному кругу не обучают. Они добыли плашку, поглотили, можно пользоваться. И я так понимаю, что у них не слишком много вариантов развития, мощь регулируется количеством поглощенных рун, возможно, и умение создавать не только огнешар, а допустим, струю пламени или огненный ковер, это развитие умения. Вот и выходит, что ты можешь сотворить со средней руной, что заблагорассудится, а им надо долго и упорно к этому идти.

— Ну, если так смотреть, то мы крутые.

— Всегда есть тот, кто круче. Вот кончится у нас резерв, и они нас спалят к херам. Мы, конечно, с тобой еще немного ручками-ножками помашем, перо кому-нибудь в бочину сунем, но финал один — нам будет плохо.

Именно в этот момент сверху прямо на демонов обрушился сгусток света, серьезный такой. Полыхнуло так, что Вяземский порадовался, что успел глаза закрыть. И то не особо помогло, пару секунд ушло, чтобы проморгаться, но Радим успел заметить, что на этот раз демонов окружало какое-то силовое поле, которое в момент удара стало багровым. Демоны, недолго думая, ответили какой-то тучей тьмы, которая в считанные секунды сформировалась над городом, и оттуда по крепости начали бить черные молнии.

В отличие от рогатых, пиндосы защиты не имели и находились фактически рядом. Ослепленные и дезориентированные, они тыкались в пустоту, покидая защищенные позиции, брели беспутно и гибли от рун или стрел. За минуту защитники собрали богатую дань, с полсотни тел точно на земле оказалось.

Демоны, понимая, что если так продолжится, то они останутся без своих шестерок, а там придется бежать или самим драться, решили все же помочь. Один из них вышел вперед и, подняв руку, создал нечто вроде черного плотного тумана, который быстро заволок поле боя. Продержался он недолго, с минуту, но после него ослепленные пиндосы и наглосаксы прозрели, и бой пошел по накатанной.

Несмотря на удачную атаку защитников, противников все равно оказалось больше.

— Их еще около трех сотен, — подал голос Матвей, после чего решил пошутить, — где же мы их хоронить-то будем? — Только шутка вышла какой-то кислой. — Командир, есть идеи, как все это закончить?

— Как ни странно, есть, — отозвался Радим и тут заметил краем глаза какое-то движение слева.

Развернувшись, он быстро нашел триггер. По дороге, ведущей к воротам крепости, двигался еще один отряд, морд в сорок, эти были в черном с красными полосами на груди и спине. Их заметили, и пиндосы радостно заорали, похоже, подкрепление явилось.

— Так, что за идея, — напомнил вопрос Шаров.

— Да простая идея, — продолжая наблюдать, ответил Вяземский. — Мы идем туда. Если нас не засекут, а не должны, мы не отряд, сокращаем дистанцию, я ухожу в скрыт, подхожу вплотную к демонам, снимаю скрыт и начинаю их убивать, чем могу — свет, нож. Ты пытаешься помочь, и уничтожаешь чем-нибудь мощным крупные скопления врага.

— Шесть демонов, десяток охраны, и около трехсот — трехсот пятидесяти врагов на склоне, и ты такой красивый… Радим, скажи мне, что ты пошутил? Это не игра, сохраниться не выйдет, переиграть не получится. Давай свалим, что нам с этих русов? Не сваты, не браты. Мы им ничего не должны, и так помогли.

— В принципе, ты прав, но Матвей, подумай вот о чем. Да, напрямую демоны нам не угрожают, вырежут они этот городок. Но они сюда не просто так приперлись, им нужны жертвы, много жертв для портала. Если сюда явится сотня рогатых, хрен с ними, а если их будет тысяча или десять тысяч? Все, конец качу. Рано или поздно мы нарвемся, и, если очень повезет, удерем, но о плашках можно забыть, поскольку поход за ними станет куда опасней.

— Аргумент, — согласился Шаров. — И мне этот мирок нравится,