— А если нет? — желчно ответил профессор.

— Если нет, — дипломатически пояснил Петя, — то всё будет происходить чуть дольше, чтобы кто-то из нас, владеющих немецким, переводил тем, кто его не понимает. Но ваш вопрос свидетельствует об избыточности этого этапа, не так ли?

— Допустим, — сердито огрызнулся Кнопфель. — Что вам надо? Кто вы вообще такие и по какому праву вторглись в мою лабораторию?

— Видите ли, изначально целью нашего визита было вступление нашего друга во владение жалованным замком и земельным наделом, — Петя аристократично повёл в мою сторону рукой. — И мы никак не ожидали встретить в подвалах замка кого бы то ни было. Особенно умершего одиннадцать лет назад учёного.

— Но сейчас мы находимся не в замке! — профессор высокомерно вздёрнул подбородок. — Этот дом не ваш!

— Но он и не ваш, судя по заколоченным досками окнам, — усмехнулся Сокол. — Господа, просветите меня: в Германии умершим разрешается владеть собственностью?

— Сдаётся мне, мы не о том толкуем, — скорбно покачал головой Серго. — То, что сей субъект инсценировал собственную смерть — дело одно, а вот то, что он совершил нападение на германского принца, едва не окончившееся смертью оного — преступление куда более серьёзное.

Кнопфель недоверчиво поёжился:

— Что вы городите? Какой принц⁈

— Плохи, плохи ваши дела, — продолжал нагнетать Серго, — тут только посочувствовать…

— Принц Фридрих Вильгельм Август Прусский, — представил Петя приосанившегося Фридриха, — к вашему счастью, не наследный, но вряд ли кайзер будет в восторге от самого́факта.

Профессор изобразил эффект надувного мяча, из которого внезапно выдернули пробку. Причём, как мяч в первые мгновения с неудержимым свистом испускает из себя воздух, с такой же неудержимостью вылетали из профессора панические слова:

— Погодите!.. Я не знал!.. Как такое возможно?.. Я и предполагать не мог!.. — и всё в таком духе неиссякаемым потоком.

Когда он в своих повторах пошёл на круг примерно шестой, Фридрих резко взмахнул рукой, пресекая этот словесный фонтан:

— Ну хватийт! Довольно! Сейчас мы требовайт от вас объясняйться: что вы делайт в подвал замок герцог Топплер⁈

Кнопфель осёкся и захлопал глазами:

— Э-э-э… ваше высочество, но это же очевидно — продолжал работу над своим изобретением в надежде улучшить результат…

— То есть, вы одиннадцать лет надеялись получить эликсир для создания супер-солдат? — уточнил Сокол.

— Именно так, — кивнул Кнопфель.

— Несмотря на то, что Кайзер недвусмысленно запретил подобные эксперименты?

Профессор пожевал губами:

— Я лелеял надежду, что результат перевесит… э-э-э…

— Ваше нарушение высочайшего запрета? — удивлённо уточнил Витгенштейн. — Зная характер кайзера, на вашем месте я бы так не обнадёживался.

Профессор зябко поёжился и настырно вскинул голову:

— И тем не менее! Я был близок, очень близок!

— На что есть близок? — сердито спросил Фридрих. — Превращайт люди в живой скелет?

— Ваше высочество, поверьте! Я почти, почти создал формулу вещества, пригодную для использования в военных условиях. Пусть не эликсир для кратного возрастания эффективности победоносной германской армии, но средство подкосить армию вражескую — я-я! — я был чрезвычайно близок! Я уверен, ещё немного, и мне удалось бы создать антидот, дабы предотвратить воздействие состава на наши войска. Тогда можно было бы принять эликсир на вооружение как эффективнейший подавитель боеспособности противника…

— И тут вам помешал прошлогодний договор? — усмехнулся Петя.

Профессор нахохлился:

— Да. Это было опрометчиво.

— Как же! Кайзер забыл посоветоваться с вами, — не разделил мнения непризнанного гения Сокол.

— А что за договор? — полюбопытствовал я, и Серго с Хагеном тоже кивнули. Да, не большие мы любители политических новостей.

— Клятвенный договор между главами почти трёх десятков крупнейших держав, — пояснил Сокол, — о полном отказе от разработок и обязательстве неприменения химического и биологического оружия.

— Ха! Не подходит по обеим статьям! — воскликнул Серго.

— Именно так, — с горечью ответил Кнопфель, — биологический исходник, химический метод извлечения.

— Послушайте, профессор, — меня вдруг заинтересовало, — а своих помощников вы подбирали исходя именно из практических соображений? Чтобы в случае чего они сразу не истощали до смерти?

— Я думал, это очевидно, — скупо ответил тот, размышляя о своём.

— И почему бы вам не углубиться в сферу красоты? — тоже с любопытством спросил Петя. — Что вам мешало? Или в область здоровья? Излишняя тучность — исток множества болезней. Вы могли бы быть полезны обществу.

— Ах, молодой челофек! — дёрнул связанными руками профессор. — Вы не понимаете! У меня была идея! И-де-я!

— Идея-идея, — пробурчал под нос Серго, — иде я нахожуся…

— Та-а-ак, ладно! — я упёр руки в колени и оглядел своих спутников: — Господа, предлагаю вам подняться на второй этаж для приватной беседы.

— Я оставайтся здесь? — уточнил Фридрих.

— Отчего же? Мы все прибыли сюда одной компанией, я и приглашаю всех. К тому же… Впрочем, подробности будем наверху обсуждать, без лишних ушей.

НЕ ДЛЯ ЧУЖИХ УШЕЙ

На втором этаже обстановка выглядела довольно-таки по-спартански, напоминая скорее студенческую келью чем профессорское обиталище — кровать, стул возле рабочего стола, старое продавленное кресло.

— Похоже, герр Кнопфель нечасто посещал своё жилище, — хмыкнул Серго, занимая место в кресле.

На кровати в ряд уселись наши исхудавшие Иван, Петя, Хаген и Фридрих, мне оставили стул.

— Сфотографировать бы вас, — покачал я головой, — чисто узники замка Иф. Смотреть больно.

— Как я сам-то не догадался! — живо воскликнул Сокол и принялся рыться в карманах. — Ведь тут был…

— Артефактный брелок? — спросил я.

— Д-да-а-а-а… О! Нашёл! — Иван торжественно вытащил вещицу и активировал начало записи: — Господа надзиратели, думаю, вам тоже будет интересно, хотя я делаю это изображение для собственной коллекции. Итак, мы сидим в заколоченном доме якобы погибшего профессора Кнопфеля. Это Илья и Серго, им хоть бы что, засранцам, ещё и в размерах теперь здоровучи, как слоны.

— Больше! — подал голос Серго.

— Вот! Князь Багратион-Уральский изволит замечать, что ныне он больше слона. А его сиятельства Коршунова ещё не освидетельствовали, боимся, что дом развалит, нарушив нам таким образом всю конспирацию. А это мы… Илья Алексеич, возьми нас общим планом. — Пришлось способствовать, пока Сокол заливался соловьём: — Господа, сделайте умные лица!