Далеко не так изысканно. Подросток, что с нее взять.

— Разумеется.

— Мы завтра собираемся к модистке. Думаю, тебе тоже не помешало бы обновить гардероб, — мачеха смерила меня критическим взглядом с головы до ног и поджала губы.

Ну да, не по последнему писку журнальных стандартов, но вполне достойно. Сдержанно, строго и в то же время не слишком старчески. Кружева на рукавах и воротнике оживляют наряд.

Классика. Всегда ее предпочитала. Не нужно панически бегать каждый сезон в попытках соответствовать.

Но у папенькиной супруги на этот счет совершенно другое мнение.

Глава 3

Удивительно, как отец до сих пор не разорился.

Лайса меняла наряды чуть ли не каждый день, ежегодно полностью обновляя содержимое шкафов. Видимо, отрывалась за полуголодное существование в те годы, что семейство Вальд было отрезано от государственной кормушки.

Слуги справились поразительно быстро. Когда мы с Камалой вернулись в покои, те сияли и благоухали. Чемоданы горничные не трогали, хотя учитывая отметки на щите — попытались. Впрочем, быстро сообразили, что совать руки куда не просят ни к чему.

На ужин я переоделась в домашнее платье архипелага. Не собираюсь давиться в корсете дома!

Судя по тому, как вытаращилась Лайса при моем появлении, подобных вольностей юные девушки себе обычно не позволяли.

— Огиль, ты еще не успел познакомиться с нашей гостьей, — грузно приподнялся папенька. — Это твоя сводная сестра, Маранни.

Надо же, все-таки запомнил!

— Приветствую, отец, танна Лайса, танари Хильда. Счастлива познакомиться, тан Огиль, — прочирикала я, вновь заученно приседая.

На репетиции правильного наклона корпуса и положения ног ушло почти все наше плавание. Не хотелось ударить в грязь лицом перед мачехой. А перед инициацией было не до повторения материковых манер.

— Сестра? — нахмурился подросток.

В отличие от шебутной Хильды, парень в прошлой жизни предпочитал держаться от меня подальше. Не дразнил, но и не общался. Делал вид, что меня не существует.

Подход, который я всячески поддерживаю и в этот раз.

— Ошибки молодости. Подрастешь, поймешь, — пробурчал йор Вальд.

— Не советую подобным образом отзываться о матушке,— отчеканила ледяным тоном, устраиваясь за столом и раскладывая на коленях хрустящую от крахмала салфетку. — Брак был освящен в храме, тому есть свидетели. Вы пребывали в здравом уме, никто вас не принуждал.

— Милая, это неподходящая тема для обсуждения за столом, — свистящим шепотом напомнила Лайса, а лица подростков нескрываемо оживились.

Кому в нежном возрасте не хотелось хоть краешком глаза заглянуть во взрослую жизнь? Все эти кипящие страсти и интриги… Это с возрастом понимаешь, что лучше было бы не лезть и ничего интересного там нет.

— Конечно. До тех пор, пока тан Вальд выбирает выражения, я не стану поднимать этот вопрос, — чинно потупилась и опустила ложку в суп-пюре. Судя по пряному аромату, грибной.

Кормили в особняке всегда отменно. Даже непрошеных гостей. Тут не поспоришь.

Папенька покрылся пятнами от моего вольного тона, но ввязываться в разборку не стал. Чуял за собой вину и понимал, что убедить меня в своей праведности будет сложновато.

Это на материке даже храмовники воспринимали подобные финты с пониманием, мол, побывал у дикарей, поддался их животному очарованию, с кем не бывает. Крупное пожертвование, выправленный документ — и вот йор Вальд уже свободный птиц, волен жениться на ком вздумается.

Причем матушку о том даже не соизволили известить.

А уж про обывателей вовсе молчу. Те бы не осудили, соврати посол принцессу архипелага вообще без бракосочетания. Еще и похвалили бы: «Какой очаровательный молодой человек, ни одна дева не устоит!» До тех пор, пока речь не идет об их собственных дочерях, аристократия удивительно всепрощающа.

— И надолго она к нам? — продолжал допытываться Огиль.

— Лет на пять, не более, — ответила я, не дожидаясь пока папенька откроет рот. — Не переживайте, надолго не стесню. Мне только академию закончить, дальше как-нибудь сама.

Как раз совершеннолетней стану. На последнем курсе можно будет вовсе съехать, квартирку подыскать.

Это на Сомираве мой сертификат об инициации — гарантия самостоятельности. А на материке мне ни поселиться одной не позволят, ни нанять слуг, ни оформить покупку недвижимости, даже визит к модистке не оплатить. Ничегошеньки.

Незаконно — и все тут. До восемнадцати жди.

— Ты собираешься поступать? — парень смерил меня скептическим взглядом. — На кого?

В голосе Огиля звучало сочувствие.

В его представлении я не иначе как сошла с ума, что оставила уютный родной архипелаг и собираюсь добровольно нырнуть в пучину презрения и унижения, уготованную выходцам с островов.

— Я разве не говорила? Во мне проснулся дар некромантии.

В звенящей тишине Лайса отчетливо всхлипнула. А папенька оглушительно громко уронил ложку.

Я невозмутимо подтянула ближе поднос с запеченной в ягодном соусе уткой и принялась отпиливать от нее ножку. Вообще-то это должны делать слуги, но те были слишком заняты приведением мачехи в чувство. Лайса показательно осела на пол, благо он чистый, и отказывалась приходить в сознание несмотря на все снадобья и притирки.

— Откуда в тебе… такое? — дрожащим голосом уточнил йор Вальд.

Будто не про магию, а про глистов спрашивал.

— В пра, скорее всего, — пожала плечами. — Точно не в вас.

— Не смей об этом упоминать прилюдно! Это же пятно на репутации… Зачем я только согласился тебя принять?! Хильде еще партию подыскивать, кто на ней женится, с такой-то сестрой?!

— И зачем так нагнетать? — хмыкнула я, отправляя в рот здоровенный кусок бедрышка и зажмуриваясь. На островах отдают предпочтение сладковатым и острым маринадам. Соскучилась по кислинке материковых блюд. — Подумаешь. Не родная же сестра. Одним скандальчиком больше, одним меньше. Наоборот — есть шанс, что ее заметят.

— Ты понятия не имеешь, каково жить в опале! — прошипела неожиданно очнувшаяся Лайса. Она села так резко, что чуть не разбила лицо склонившейся над ней горничной. — Мы три года ютились в крошечном провинциальном домишке! Новой ссылки я просто не переживу!

Тут несчастная закатила глаза и снова демонстративно и драматично потеряла сознание.

— Я выросла на отдаленном острове. При дворе нас с матушкой презирали и ни во что не ставили, так что мы переехали подальше, чтобы не мозолить глаза деду, — негромко, но весомо произнесла я. — Не могу сказать, что мы нуждались, но точно не купались в роскоши. Не говоря о дурной