Возражать было незачем — за последний месяц я и сам успел привыкнуть к увесистой деревяшке с отполированным чьими-то руками латунным набалдашником.

— Ты куда так поскакал? — проворчал дядя, поправив ремень сумки. — Не торопись… А хочешь — по городу прогуляемся. Пограничье-то тебе еще сто раз надоесть успеет.

Я не ответил. Да и вообще едва не пропустил мимо ушей последнюю фразу — мое внимание полностью приковали двое мужчин. Целители и санитары в госпитале носили белые халаты, пациенты — светло-синие робы. Иногда появлялись военные в форме, поэтому странная парочка в штатском буквально притягивала взгляд.

Однако задержать его хотелось не поэтому. Первый — высокий парень чуть старше моих лет с аккуратной русой бородкой выглядел куда эффектнее своего спутника, однако ничего особенного из себя, похоже, не представлял.

А вот второй… Близко посаженные глаза, смуглая кожа, черные волосы. Самый обычный уроженец юга около сорока лет — но только на первый взгляд. От него буквально веяло чем-то опасным и нехорошим. Не Даром, хотя и тот определенно присутствовал — скорее недоброй силой. И таким же недобрым умыслом.

Причем направленным не куда-нибудь вообще, а в нашу с дядей сторону.

Мужчины сидели на лавке и о чем-то беседовали, но стоило нам приблизиться — тут же смолкли и принялись в четыре глаза разглядывать фасад здания госпиталя. Настолько старательно, что это никак не могло быть случайностью.

— Ты знаешь, кто эти двое? — негромко поинтересовался я, когда мы прошли мимо.

— На лавке которые? — Дядя обернулся было, но все-таки вовремя сообразил и снова посмотрел на меня. — Высокий — это князя Годунова сын, старший… Второго вроде раньше не видел.

— Ясно, — кивнул я. — Они наши враги?

Если я хоть что-то соображал во взаимоотношениях местной знати, князья и графы Российской Империи столетиями воевали не только с врагами отечества, но и друг с другом. И полностью избавить их от этой привычки не смогла даже власть императора.

— Годуновы-то? Да ну, брось ты! — рассмеялся дядя. — Столичные князья и Пограничье — где они, а где мы.

— Мы здесь. И они, как видишь, тоже. — Я почти физически чувствовал чей-то взгляд у себя между лопаток. — Ты взял кого-нибудь из своих людей?

— Да кого ж я возьму? — буркнул дядя. — И так вотчину охранять уже не…

Договорить он не успел. Где-то впереди раздался шелест, над зелеными кронами деревьев взметнулась стайка птиц, и через мгновение из дальней части сада раздался пронзительный тонкий крик.

— Катюшка! — выдохнул дядя.

И на мгновение застыл ледяным изваянием. Когда он сорвался с места, я уже мчался на шум, с треском круша кусты. Нога и поясница отозвались сердитой болью, однако я тут же отмахнулся от нее, как от назойливого насекомого. Пробежал наискосок через газон, потом на дорожку, едва не зацепив плечом старичка в больничной робе. Дядя поравнялся со мной, но через пару десятков шагов снова отстал — сказывались и возраст, и богатырское сложение, плохо подходящее для таких вот забегов.

Я успел первым. Пролетел сквозь зелень и выскочил чуть ли не к самой стене сада, у которой стоял автомобиль. Высокий длинноволосый парень тащил к открытому багажнику отчаянно упирающуюся Катю, зажав ей рот ладонью, а второй — по-видимому, его товарищ — уже взялся за ручку на двери со стороны места водителя.

Третий явно страховал остальных — стоял ближе всех к кустам, тревожно озираясь по сторонам. Наш с дядей топот он наверняка услышал заранее, и когда я появился, сразу же потянулся куда-то к поясу.

И вряд ли для того, чтобы предложить мне угощение. Разглядывать, что у него в руке, я не стал — прыгнул вперед, на ходу занося трость. Не самое грозное оружие — будь у меня выбор, я предпочел бы топор или клинок, а лучше — боевой молот. Но и деревяшка сработала неплохо: врезалась парню в основание шеи и разлетелась в щепки. Ему наверняка хватило бы и одного удара, но я не привык оставлять противников за спиной.

Рука сама перехватила обломок неровно обломанным концом вниз. Отточенные десятилетиями тренировок умения никуда не делись, однако силы и веса новому телу все же недоставало. Я не стал рисковать, пробивая грудину, и ударил сверху, в шею чуть выше ключицы.

Отатки трости с хрустом вошли в податливую плоть. В сердце, в легкое — неважно: парень захрипел и повалился лицом вниз. Он еще не успел коснуться травы, а я уже мчался к следующему противнику. Тот сообразил, что дело плохо, и отпихнул Катю, чтобы встретить меня с ножом в руке.

Разум запоздало напомнил, что я больше не могу рассчитывать на штурмовой доспех, что это тело уязвимо, и не стоит переоценивать его возможности, но отступать было уже некуда. Ярость — не холодный, как лед, гнев воина, а полыхающая огнем злоба затопила меня до краев, буквально швырнув вперед на острую сталь.

Так быстро, что я едва успел отвести отвести в сторону неуклюжий выпад. Собственные пальцы — обычные, человеческие, а не огромные сочленения латной перчатки — на чужой коже казались до смешного слабыми и хрупкими, однако само движение рука не забыла: крепко схватила противника за горло, стиснула, рывком приподняла и с размаху швырнула по дуге вниз.

С такой силой, что ноги в грязных ботинках на мгновение взлетели чуть ли не выше моей головы. Затылок парня с хрустом ударился о нижний край багажника, и тело бесчувственным кулем сползло на землю, оставляя на бампере влажный след.

Весь бой занял занял не больше нескольких секунд, однако единственный уцелевший похититель успел сообразить, что спешить товарищам на помощь уже поздно. Вместо этого он прыгнул за руль, и не закрывая дверь, вдавил газ. Мотор под капотом сердито рявкнул, машина прыгнула вперед и с пробуксовкой рванула в сторону ворот, забрасывая меня грязью из-под колес.

Куда быстрее, чем мне удалось бы двигаться в новом теле — но отпускать третьего врага я не собирался.

На этот раз Основа отозвалась сразу. Без упрямой сосредоточенности, без долгих и томительных минут подготовки, будто магия только и ждала, как бы