— Ну, во-первых — не под боком, а за Невой, — отозвался я.

Жихарь с шумом набрал полные легкие воздуха. Явно собирался спорить, но, завидев мой взгляд, осекся. И правильно сделал: ему, как моему телохранителю, шоферу, посыльному и иногда даже советнику позволялось куда больше, чем рядовым гридням — но уж точно не возражать князю. Такое я готов был спустить разве что бабушке или дяде — и то исключительно в личной беседе без посторонних.

Мои приказы и решения в Гром-камне не обсуждались. Однако объяснить некоторые из них, пожалуй, все же стоило.

— А во-вторых — сейчас времена другие, — продолжил я, неторопливо шагая к машине по мокрому от дождя тротуару. — Кто-то и зимой приедет, а весной народ в Тайгу толпами попрет. И если мы не устроим их за Великановым мостом — как думаешь, куда они все двинут?

— В Орешек. — Жихарь на мгновение задумался. — Ну и в Гатчину, к Зубовым, получается. Или в Елизаветино, или еще куда.

— Вот именно. И к лету у его сиятельства Николая Платоновича будет целая армия, — кивнул я. — Лучше уж эти люди останутся у нас. Кого-то я даже возьму в дружину, а за остальными присмотрим. Каторжане и пьяницы не задержатся — мое тебе слово.

— Да понятно, ваше сиятельство. — Жихарь махнул рукой. — Так-то оно так, только все равно…

Конец фразы я не услышал. Знакомый голос вдруг стал на пару октав ниже, и одна-единственная гласная повисла тоскливой протяжной нотой, похожей на сердитый бас трубы. Обернувшись, я увидел, что Жихарь замер. Не просто остановился, а будто застыл с полуоткрытым ртом и тростью, слегка поднятой над тротуаром.

Прямо перед ним в воздухе повисли капли дождя. Не привычные глазу бесконечные серые нити, которые тянуло к земле осеннее небо, а крохотные блестящие частички воды идеальной сферической формы. Поначалу казалось, что и они тоже замерли, но потом я все же заметил движение.

Сверху вниз, как и положено каплям — только в сотни раз медленнее. Раньше мне приходилось видеть что-то подобное, лишь когда Основа разгоняла тело в бою. Но даже тогда взятая взаймы у магии скорость позволяла разве что опережать врага.

Теперь же я настиг само время. Неведомая сила почти остановило его бег, и я успел услышать, как голос Жихаря сменился жутким протяжным грохотом. Будто где-то совсем рядом сходила лавина или раскололась надвое огромная скала. На крыше здания за пустырем на той стороне дороги что-то сверкнуло, и я краем глаза заметил, как в мою сторону тянется алый след.

Спасибо Матери за бестолковых оружейников этого мира. Уж не знаю, чем именно они занимались все столетия, минувшие с появления первого огнестрела, но все местные образцы до сих пор представляли собой архаичные и неуклюжие железки. В меру надежные и неприхотливые, зато неудобные и тяжелые, да еще и запредельного калибра. Сделай они ставку на скорость, а не на массу пули, я уже лежал бы на тротуаре с дыркой в области сердца.

Но мне повезло. Здоровенный кусок свинца летел так медленно, что я даже успел заметить, как он вращается, с сердитым низким жужжанием рассекая воздух. Пуля была размером чуть ли не с фалангу пальца — явно из большого английского патрона, а не тех, которыми заряжают штуцера имперского производства.

Стрелок, кем бы он ни был, отлично выбрал позицию: на башенке, у крохотного оконца между ржавой жестяной кровлей и циферблатом здоровенных часов. Между нами было вряд ли больше двух сотен шагов, и с такого расстояния игрушка вроде дядиного «Холланда» запросто проделала бы во мне отверстие размером примерно с кулак. А такое обычно не лечится — даже если Жихарь каким-то чудом сумел бы доставить меня домой к Полине.

Но кому-то или чему-то — достаточно могущественному, чтобы почти остановить время — я определенно еще был нужен среди живых. Жихарь не успел даже начать поворачиваться на выстрел, а я уже толкнул его в грудь — и сам крутанулся на месте, уходя от неторопливо ползущего ко мне раскаленного кусочка свинца.

Когда пуля прошла мимо, мир вернулся к привычной скорости. Потоки дождя вновь вытянулись серыми нитями. Жихарь выронил трость и с размаху уселся прямо в лужу, а эхо от зычного голоса тяжелого штуцера прокатилось над пустырем. От стены ратуши отвалился здоровенный кусок, и во все стороны брызнули осколки камня.

— … не дело это, — договорил Жихарь.

И тут же, не вставая, бросился вперед, явно намереваясь закрыть меня своим телом — на тот случай, если засевший за пустырем снайпер на ограничится одним выстрелом. Реакция у парня была что надо, а преданность — выше всяких похвал, но сейчас такая самоотверженность только мешала.

— Пусти! — прошипел я, кое-как выворачиваясь из хватки Жихаря. — Ловить его надо, пока не ушел. Вот там, над часами — видишь⁈

Мне никогда еще не приходилось орудовать магией с такого расстояния. Первый Факел прошел мимо, лишь слегка зацепив кровлю, зато второй угодил прямо в башенку. Я честно пытался не перестараться и сработать аккуратно, чтобы только напугать стрелка под крышей, но, видимо, слегка подвели нервы — заклинание вышло чуть ли не втрое мощнее обычного.

Островерхая кровля с флюгером смялась, как от удара гигантским кулаком. Ржавую жесть покорежило и прожгло насквозь, и во все стороны полетели искры и капли расплавленного металла. Из оконца, в котором только что прятался стрелок, хлестнуло пламя. Я мог только догадываться, какого размера было помещение под крышей, но огонь наверняка уничтожил там все живое.

И ушел ниже. Стрелки часов со скрежетом разбросало, а циферблат лишь каким-то чудом удержался, повиснув то ли на скобе, то ли на уцелевших остатках механизма. По башенка сверху вниз пробежала трещина, и через несколько мгновений часть здания просто съехало набок и рухнуло, обнажая обломки кирпичной кладки и винтовую лестницу.

По которой в спешке спускалась угловатая тощая фигура.

Я не мог похвастать зорким глазом снайпера, как у Седого или Жихаря, но готов был поклясться, что за ее плечами болталось что-то подозрительно похожее на крупнокалиберный штуцер.

— За ним! — рявкнул я, вскакивая. — Стрелять только по ногам. Он мне нужен живым!

Где-то сбоку с щелчком распахнулась дверца машины, и раздались тяжелые шаги. Я мчался, не жалея резерва, однако Сокол каким-то чудом держался со мной наравне, чуть ли не бок о бок — и