– Хорошо говорит! – одобрительно закивали воеводы. – Верное дело предлагает, послушай его, Тит. Пошто зазря губить ратников грубым напуском, коль можно на лихом Регволдовом нахальстве сыграть?

– Эх, Ящер вас всех в упряжь увяжет, коль не выйдет из этого ничего! – устало вздохнул Тит. – Ежели все согласны, пусть так и будет. Конницей командовать буду я, отальные к пехоте. Все. Не ночи же дожидаться…

Вскоре после первого штурма пехота пошла окружать город под прикрытием лучников, а конница ушла по северному гостинцу за мохнатой стеной леса. Коней вели по траве обочины за поводья, стараясь не выдавать себя поднятой с дороги пылью. Пехотинцы шли на город быстрым шагом, щиты прикрывали их от шальных стрел, а шесты для подъема на стены были уже наготове, виднелись издалека.

Половчане работали так, словно не город защищали от напуска, а трудились в поле – деловито таскали корзинами камни, раздували огонь под котлами со смолой и кипящим маслом. Лучники размеренно выпускали стрелу за стрелой со стен, деловито переговаривались, плевали на руки… Стрелы летели почти без прицела, клевали остриями в землю, да и какой прицел на расстоянии в двести шагов? Но когда Владимирова пехота подошла ближе, лучники сосредоточились, били чаще и прицельней. Защелкал, зазвенел булат наконечников о щиты и шлемы, редкий вскрик клял стрелу, поразившую открытую плоть. А когда полетели со стен камни, пехота дрогнула и начала откатываться на восток, оставляя за собой брошенные шесты.

Тит зорко следил за отступлением пеших, нервничал, теребил пятерней густую русую гриву волос. А если Регволд не даст приказа открыть ворота? Тогда до утра о новом напуске можно не думать, а то и вовсе придется осадить город. Храпели за его спиной сильные боевые кони, словно им передалось волнение воинов, рыли копытами землю, сдирая молодую траву. Тит поднял руку, в молчаливом приказе оседлать коней. Все его существо кипело ожиданием боя. Не опоздать бы… Должен, должен Регволд открыть ворота, должен пустить свою рать добивать в спины отступающую пехоту. Часть пеших как буд-то рассеялась по лесу, остальные отходили нестройными кучками к северному гостинцу.

И тут воевода заметил, что створки ворот медленно разошлись, выпуская вооруженную копьями пехоту. Клюнул Регволд!

И тут Тит сделал ошибку. Ему бы подождать пока половчане выйдут в поле большим числом, тогда бы ворота уже не закрыть… Но уже слышали уши старшего воеводы вой победных рогов, уже рвался он, спешил завоевать СВОЮ победу.

– Вперед! – скомандовал он воинам и сам вскочил на коня.

Сотня всадников ринулась к воротам, поднимая к склонившемуся в закате солнцу целую тучу пыли. Дробный стук копыт слился в единый грозный гул и казалось, что нет на свете силы, способной остановить эту лавину плоти и отточенного булата. Боевой клич и громкое ражание разорвали вечерний вздух в хрустальные клочья, разнеслись даллеко в округе, плоским эхом отвалились от каменных стен Полоцка. Трава ложилась не под копытами распаленых скачкой животных, а под натиском ветра, выдавленного из воздуха взмыленными телами коней. Явственно и отчетливо дрожала земля, выла, стонала, плевалась фонтанчиками пыли из возникших тут и там трещин.

Передовой отряд полоцкой пехоты стал как вкопанный, завидев надвигающуюся на них лавину смерти, попробовал повернуть вспять, но задние давили передних в возникшей сумятице.

– Скорее, сонные! – не своим голосом взревел Тит, колотя каблуками в ребра своего скакуна. – Быстрее! Уйдут ведь, ворота закроют!

Тут и Владимирова пехота прекратила показное бегство, повернулась и ринулась к открытым воротам. Регволд приказал запереть город, но очухавшиеся половчане сосредоточились и стали отступать организованно и быстро, сплошным людским потоком раздвигая окованные железом створки ворот. Вот уже последний десяток полоцких воинов попятился в город, прикрываясь щитами от колотивших со стороны пехотинцев стрел. Еще миг и… Ворота с лязгом и отчаяным скрипом захлопнулись, оставив за собой взбешенную неудачей пехоту. Со стен вновь ударили лучники и посыпались камни, пехота попятилась к лесу, оставляя убитых и раненных, а конница Тита еле успела сбавить ход. Прямо у ворот, под градом камней и стрел, всадники описали широкую дугу и уже подгоняя коней стали обгонять отступающую пехоту обагренные светом заходящего солнца. Половчане провожали незадачливых агрессоров гиканьем и удалым свистом, забрались на стены швыряли камни в след отступающей рати.

Они так увлеклись, что даже не смотрели на западные стены. А если бы и взглянули, все равно бы глазам своим не поверили. Пока все защитники сосредоточились со стороны отступающих войск, с запада, на фоне багрового диска солнца медленно поднялась из густого леса чудесная ладья с десятком воинов-тиверцев. Ладья круто накренилась, перевалила стену, зацепившись трухлявым днищем за камни, скрипнула и стрелой метнулась вдоль улицы к восточным воротам, размазывая длинную тень по стенам домов.

Микулка заметил, что у самых ворот защитников почти не было, все забрались на стены, метая в отступающих то, что подвернется под руку. Он пустил ладью у самой земли, ветер задул в лицо, растрепал рыжие пряди волос. Кое-кто из защитников случайно заметил бесшумно летящий по воздуху корабль с воинами и буквально остолбенел от неожиданноси. Но у витязя даже самый сильный испуг не длится долго, вскоре громкие крики возвестили, что непрошенные пришельцы зря расчитывали на полную внезапность. Защитники заспешили вниз по шестам и приставным лесеницам, понимая что именно является целью вторжения.

– Пригнись за борт! – посоветовал Свирит.

Микулка присел на корточки и тут же в деревянные борта и покосившуюся мачту ударили десятки стрел, паренек еще пригнулся и резко повернул ладью, чтоб не разбить ее о стремительно приближавшуяся стену.

– На мечах мои вои сильны и щиты у них крепкие… – сказал предводитель тиверцев. – Да вот только высаживаться у ворот нельзя, поязвят стрелами…

– Ну… Тогда держитесь! – вздохнув произнес Микулка и по пологой дуге направил небесный корабль вверх и вглубь города.

– Ты что удумал? – забеспокоился Свирит.

– Прошибить лодией ворота… – хмуро ответил Микулка.

Паренек зашептал колдовские слова, выворачивая корабль на боевой курс.

– Эй, обожди! – окликнул его Голос. – Расшибешься до смерти. Скорость, она огромнейшей силой владеет. Этой лодии достаточно совсем малого хода, чтоб ворота прошибить. Не быстрее человека бегущего.

Микулка придержал бешенно несущийся корабль и тиверцы не удержавшись повалились на дно лодки. У ворот уже копошилась изрядная толпа половчан, никак не меньше трех десятков, но паренек опустил ладью так, что та едва днищем по земле