Князь не договорил, что намерен добиться победы ценой максимальной крови. Главное — чтобы с обеих сторон. Поэтому операцию нужно рассчитать с аптекарской точностью. Самое сложное заключается в нежелании уголовного сброда сражаться до последнего, если только не припереть их к стене, вынудив рубиться для спасения собственной шкуры.

Значит, нужно найти место западни.

Глава пятнадцатая

Тошнотворный запах месяцами немытых тел, испорченной пищи и фекалий пропитал пространство нижней палубы. Ещё — ощутимый привкус тлена, от трупа или гангренозной раны. Спустившийся сюда Рикас, не ожидавший ощутить аромат парфюмерной лавки, всё равно почувствовал нечто вроде удара. Валяться без сознания в таком амбре было несравнимо проще, чем вдыхать в полном здравии. Он прижал к носу рукав камзола и осмотрелся в полумраке под ютом. Тьма чуть рассеивалась светом из единственного открытого люка.

— Кто позвал абордажную команду, когда я упал?

В клетках послышалось шевеление. Он повторил вопрос трижды, стараясь подстроиться под наречие Кадмуса, потом пнул ногой по прутьям решётки. Только угроза проткнуть каждого, кто осмелится игнорировать обращение, возымела действие. Один из заключённых пробормотал что-то неразборчиво, зато весьма красноречиво указал на кучу тряпья в углу загона.

Рик заставил разрыть эту кучу и подтянуть её содержимое ближе к решётке, к отсвету из люка. Чрезвычайно худой человек ухватился руками за ограждение.

Низкорослый, меньше самого Рикаса. Чёрные волосы спутаны, космы укрывают большую часть лица. Тонкие кисти невероятно жилистые — в прошлом мужчина, очевидно, обладал недюжинной силой, не соответствующей тщедушному телосложению. Или Силой?

Вглядываясь в измождённые, но сохранившие врождённую утончённость черты, Рикас пришёл к выводу, что работорговец из носового кубрика не солгал. В самых скотских условиях в партии человеческого товара путешествует настоящий тей. Впрочем, в трюме ещё хуже.

— Синьор?

— Тей Дараньон Адронайн, к вашим услугам.

Рикаса как током ударило. Такое же претенциозное имя, как и в его семье, гордый голос, но кроме гордости никакого капитала… Северная Сканда!

Горец подтвердил догадку. Если бы Рик не был вынужден сохранять инкогнито, они наверняка бы нашли общих знакомых. Семью Алайнов среди северных скал знают практически все… Но обстановка не располагала к откровенности.

— Синьор Дар, позвольте выразить признательность по поводу моего спасения.

— Принято. Но, клянусь Создателем, я бы выдумал вас, если бы даже не увидел воочию. Мы задыхались в дыму. Только крики о раненом из абордажной команды смогли привлечь внимание ваших соратников и откупорить люки.

— Ценю вашу скромность. Тем не менее… Я постараюсь вытащить вас из клетки как можно скорее.

— Или освобождайте, или не говорите это вслух. У сокамерников я и так не слишком популярен.

Рикас подавил в себе желание хотя бы накормить его; жестокая месть других рабов ухудшит и без того незавидное положение единственного дворянина среди обозлённых бедолаг. Нужно решить проблему кардинально.

Тей вкратце поведал историю своей службы и пленения, а также изощрённых пыток. В Кадмусе в последнем бою он уложил не менее полудюжины «свободных охотников», даровав им свободу от земного существования. В качестве мести тюремщики периодически лишают камеру еды и воды, объясняя здоровенным дикарям, что в их бедах виноват худосочный раб.

Рикас взлетел по трапу на палубу, оттуда — на квартердек. Граждане пираты наслаждались относительным спокойствием: ветер ровный, солнце яркое, через считанные дни — уютная гавань и делёж выручки от продажи рабов с непременной последующей пьянкой. Не жизнь, а идиллия.

— Каторжанин, мне полагается доля в добыче, и я намерен взять её сейчас.

Временный командующий немногочисленным сбродом смерил тея насмешливым взглядом.

— Щас! Получишь своё, как прибудем в порт, по понятиям, мать твою в … и в остальные места тоже. И не раньше других.

Рикас стерпел унизительное обращение. Рябой даже не задумывается, что оскорбляет — так разговаривают все на этом борту. Кроме узника в клетке под ютом.

— Есть одно обстоятельство. Внизу — тей. Он болен, истощён. Не доживёт до невольничьего рынка.

Пираты заухмылялись.

— А у тебя губа не дура, новичок, — Каторжанин сплюнул сквозь щель в зубах. — Тей дорого стоит. За них выкупом платят больше, чем за десяток дохлятин из трюма. Так что — проваливай.

— Больше. Но за живого, а не за труп.

— Не по понятиям, — тупо упёрся рябой. Уценка товара на одну голову человечьего стада не навлечёт на него таких последствий, как преждевременный делёж барыша, тем более — без участия главаря.

Рикас начал закипать. В ушах зашумело, под ложечкой завихрилась Сила. Уродливые невежественные ублюдки с испитыми рожами скалятся в лицо. И от этого стада зависит выживание… кого? Пусть не родственника, не близкого человека, не прекрасной дамы, но единственного заслуживающего жить дальше и жить достойно. Лет тридцать-сорок назад любой тей приходил на помощь другому благородному. Времена минули, но отец уверен, что именно старые нравы были правильные, честнее нынешних. Что мешает если и не изменить всё общество, то хотя бы самому и на своём месте оставаться таким — старомодно-правильным?

— Слушай меня и заруби на носу, если память короткая. Я принял решение вывести его из клетки. Если не нравится — крикни сигнальщику, пусть Туз спускает шлюпку и гребёт к нам.

Веселье на шканцах немедленно улетучилось. Самый молодой участник налёта затевает бунт? Две или три руки потянулись за револьверами, но притормозили на полпути. После абордажа нет никаких развлечений, перепалка юнца и Каторжанина — что бесплатное представление комедиантов. Да и командир, скажем прямо, не самый авторитетный.

Если не умом, явно — недоразвитым, то инстинктом привыкшего жить в стаде хищника рябой понял, что слабину дать нельзя. Улетучатся остатки его иллюзорной власти.

— Я другое предложу. Просто пошлю тебя на… — он обрисовал извилистый маршрут с забавными интимными приключениями. — Или просто выкину за борт.

— Даже так? Попробуй. Первого раза — мало?

Рикас щёлкнул курком, окончательно переходя границу простого оспаривания приказа и открытого бунта. Его соперник грозно хмыкнул пухлым носом цвета сливы. Подумав, отпустил рукоять револьвера.

— Да я тебя… — последовало уточнение, кого именно. — Я тебя голыми руками порву!

По опыту прежней схватки он знал ловкость худосочного соперника. Теперь решил взять верх просто массой тела, просто задавив и придушив бунтаря. Рябой кинулся вперёд, норовя опрокинуть на спину и вцепится в горло.

Битвы не вышло. Тей просто отступил к перилам трапа. Когда Каторжанин налетел со скоростью и энергией локомотива, Рикас перебросил его через себя, используя импульс противника. Пират грохнулся на ступени трапа головой вниз. Тело перевернулось несколько раз и успокоилось на полуюте, разок дрыгнув ногой для порядка.

Рик приблизился к начальству и