Угрозу?

Да, пожалуй. Над Тайгой будто нависло что-то нехорошее и тяжелое, уже вот-вот готовое обрушиться на нас прямо через ветви деревьев. Невидимое — но оттого, не менее опасное.

— Собаки что-то разлаялись, — пробормотал Горчаков, поднимая голову. — До этого вроде молча бегали, а теперь…

Со стороны это могло бы показаться неуклюжей попыткой еще хоть на мгновение отложить важный разговор — не чувствуй я то же самое. Друцкие прихватили с собой на охоту несколько псов, и те то и дело «переговаривались», пока сновали туда-сюда чуть в стороне от людей, но теперь их лай доносился сюда почти непрерывно. Дружно, в несколько голосов…

Что бы ни творилось там, в лесу, собаки явно почуяли это первыми.

— Никак, зверюгу какую-то подняли. — Горчаков чуть склонил голову набок, прислушиваясь. — Здоровую…

И будто в подтверждение его слов где-то в Тайге отчетливо полыхнуло магией. Расстояние я определить не смог, зато аспект распознал сразу. Он пульсировала неторопливо и мощно, выливаясь в эфир свинцовой тяжестью, которую я чувствовал почти физически. Не подвижность Ветра, не веселая ярость Огня, даже не прохладная уверенность Льда — еще плотнее и крепче.

Камень.

— Собакам такую не взять. — Горчаков уперся древком копья в землю и поднялся на ноги. — Зубы обломают. А если еще здоровая…

Видимо, так оно и было: к лаю, повисшему в лесу сердитой и звонкой нотой, присоединились сначала голоса людей, а потом и треск. Когда подо мной едва заметно содрогнулись камни, воображение тут же нарисовало огромную темную тушу, ломящуюся через заросли. Кем или чем бы ни оказалась неведомая тварь, весила она куда больше обычного оленя.

Или даже огнедышащего.

— Точно здоровая. — Горчаков сдвинул кустистые брови. И развернулся к шуму боком — видимо, ему так было лучше слышно. — Не медведь точно — этот мягко ступает, даже когда с избу размером.

Действительно, неведомый зверь топал так, что слышно было даже в Отрадном. Если до этого он убегал трусцой, то теперь мчался от собак галопом, вколачивая в мох Тайги гигантские… копыта, наверное.

— Лось? — предположил я, поднимаясь по камням обратно на высокий берег. — Или хряк какой-нибудь?..

— Лучше бы лось. — Горчаков поморщился. — Кабана не дай Матерь в лесу встретить — затопчет. Или на клыки поднимет. Зверь на рану крепкий, шкура толстенная, а если с аспектом — никакая пуля не прошибет!

— Пусть попробует. — Я перебросил копье из правой руки в левую и обратно. — У меня и свой клык имеется. Где там ваша свинья?

Основа радостно полыхнула внутри, предвкушая хорошую схватку. Брождения по Тайге успели меня основательно утомить, и теперь я и сам был не против подраться с кем-нибудь сильным, большим и зубастым.

Уважить, так сказать, древние традиции Пограничья.

— Да близко уже. Примерно, откуда пришли.

Горчаков неодобрительно посмотрел на меня, но направление все-таки указал.

И вдруг побледнел так, что его лицо на мгновение стало белее бороды и свисающих на лоб седых прядей.

— Аскольд, — прошептал он одними губами. — Сын там остался…

Мы со стариком не раз сражались бок о бок. Он даже в свои годы дрался не хуже молодых вояк и не боялся никого и ничего. С ухмылкой лез под пули, отрастив вокруг тела почти неуязвимую ледяную броню — а иногда и без нее.

Но сейчас на его лице я увидел страх. Не осторожную сосредоточенность опытного бойца, не тревогу, даже не панику, а именно тот леденящий ужас, который способен на мгновение заставить оцепенеть любого, будь он хоть трижды Одаренный, князь и матерый вояка.

Наверное, поэтому я и обогнал Горчакова. За спиной отчетливо полыхнуло магией, и старик выдал запредельную для своего возраста и комплекции скорость, однако я все же сорвался с места чуть раньше. Одним прыжком взлетел к деревцам на берегу, будто к моим лопаткам вдруг приделали крылья, а вторым махнул прямо сквозь заросли, выбираясь на открытую местность среди старых сосен.

Где-то за спиной тяжело громыхали ботинки Горчакова, однако я даже не думал его дожидаться — счет шел на секунды. Никто не кричал, не звал на помощь, но я чувствовал, как драгоценное время утекают, как песок сквозь пальцы, и Основа гнала меня вперед, разгоняя тело так, что я при желании, пожалуй, обогнал бы даже несущийся полным ходом автомобиль.

Это стоило чуть ли не половины резерва — мана горела быстрее бензина, в который бросили спичку — но полторы-две сотни метров я одолел буквально за несколько мгновений. Воздух стал плотным, как кисель, и мне приходилось прорываться сквозь него.

Даже звуки почти исчезли: громыхание копыт неведомого чудовища почти исчезло за ударами сердца, стучавшего в ушах, а треск сломанных веток развалился на отдельные глухие щелчки, похожие на стрекот гигантского кузнечика. Собачий лай рухнул на несколько октав, и казалось, что еще немного — и само время остановится. Или побежит вспять, чтобы дать мне возможность успеть туда, где двигалась среди деревьев медлительная и неповоротливая туша.

Грязно-серая, будто высеченная из камня. До зверя оставалось еще метров сто, не меньше, а я так и не сумел понять, кто это. Зато размеры оценил без труда — могучая холка возвышалась над зарослями небольшим холмиком. Великан лишь на мгновение мелькнул среди молодых елочек — и снова исчез.

Но шум не прекратился — наоборот, стал только громче. Чуть левее мелькнул лохматый силуэт с пятном на бок. Собака гнала добычу, намного опередив двуногих охотников, однако в бой благоразумно не лезла, предпочитая следовать за зверем на почтительном расстоянии.

Я даже успел подумать, что неплохо бы последовать ее примеру, но Основа уже подкинула в топку еще маны, и меня снова швырнуло вперед. Покрытые иголками ветки ударили по лицу, расступаясь, и как только я вылетел на крохотную полянку за ельником, время, которое до этого мчалось галопом, вдруг вернулось к нормальной скорости.

Успел — к самой развязке.

Фигурка в камуфляжной куртке вжималась спиной в здоровенный валун, выставив вперед копье. В тонких руках Аскольда оружие казалось непропорционально большим и тяжелым, но в нем не было той неторопливой и грозной силы, которую придает дереву и стали хватка опытного бойца. Впрочем, окажись на месте парня сам Горчаков — вряд ли это изменило бы хоть что-то.

Потому что по полянке на него надвигался еще один валун — и побольше первого. Будь сейчас чуть темнее, или стой зверь неподвижно — я, пожалуй, не сумел бы отличить