— Да куда ж без них, Игорь Данилович, — вздохнул он. — Когда я в вашем возрасте был — все приезжали, чуть ли не из-под самой Москвы. И Николай Платонович тоже, как иначе-то? Сам Белозерский заглядывал, хоть и не каждый год. А потом…

Что именно «потом» я так и не узнал. Понял только, что раздор между местными князьями начался куда раньше, чем убили отца. Может, даже за много лет до того, как они с Михаилом задумались о поисках сокровища из легенды. Тайга перестала делиться своими дарами уже давно, чуть ли не полвека назад, и делить местным было, можно сказать, и ничего, однако они и без этого находили причины портить отношения.

Правда, раньше обычно обходилось без смертоубийства.

— В том году, считай, только Матвей Георгиевич и приехал. — Дядя тоскливо вздохнул. — Ну и Горчаков со своей родней, конечно — они такое в жизни не пропустят. Но даже с ними всего человек пятнадцать набралось.

Я молча кивнул. Никаких объяснений, в сущности, и не требовалось: древние ритуалы всегда шли следом за незамысловатой местной политикой, но никак не наоборот. И совместный поход с копьями за Неву, в сущности, означал лишь одно: кто с, с кем и как сильно дружит. Первыми от честной компании князей наверняка отвалились те, кому приходилось ехать издалека. Потом Зубовы. Слишком уж много у них было амбиций — и слишком мерзкий характер, чтобы их согласились терпеть упрямые стариканы вроде Горчакова и Друцкого.

А затем про охоту перед Велесовой ночью забыли и те, кто просто не хотел портить отношения с богатым и влиятельным соседом. Чтобы тот ненароком не подумал, что его возможному союзнику куда милее дружба с Костровыми.

Ведь случаи, как известно, бывают всякие.

— А отец? — зачем-то спросил я. — Он тоже охотился?

— Еще как! — с жаром отозвался Друцкий. — И такого удара, я вам скажу, не было у самого Горчакова в его лучшие годы. Силищи ваш батюшка был необыкновенной!

— Был, — повторил дядя. И вдруг хитро заулыбался. — А сын-то еще покрепче будет.

— Ну уж?.. Вот в такое я, Олег Михайлович, ни за что не поверю… Хотя — чего мы тут болтаем? — Друцкий оскалился, отступая на пару шагов. — Не пора ли опробовать копье? Что скажете, Игорь Данилович?

— Как вам будет угодно, — усмехнулся я, чуть склонив голову.

Для поединка, пусть даже шуточного, подарок Друцкого явно не годился, однако терпеливо дожидаться охоты никто, похоже, не собирался. Не успел я оглянуться, как Сокол притащил откуда-то ветхую кольчугу и пристроил ее на один из столбов ограды вокруг площадки.

— Только постарайтесь не повалить весь забор, ваше сиятельство, — улыбнулся он, отступая. — Представьте, что это медведь с аспектом. Ну, или кто-нибудь из дружины его сиятельства Николая Пла…

Последние слова Сокола утонули в грохоте. Я ударил сразу, без разбега или попыток прицелиться. Чистой силой тела, помноженной на полыхнувшую внутри мощь Основы. И подаренное Друцким копье не подвело: наконечник в форме листа впился в металл кольчуги, разрезал острыми кромками ржавые звенья и погрузился в дерево чуть ли не по самое основание. Наверняка это уже выглядело достаточно убедительно, однако я напоследок все же черпнул из резерва маны, поднажал — и сталь с хрустом вышла с той стороны столба.

— Матерь милосердная… Беру свои слова назад, Игорь Даниловаич, — пробормотал Друцкий, обходя ограду. — Тут дерева на целую ладонь — а вы насквозь. Как иголкой проткнули!

— Надеюсь, на охоте будет не намного сложнее. — Я рывком вернул себе оружие. — Звери обычно не носят кольчуг — но и на месте тоже не стоят.

— Нисколько в вас не сомневаюсь, друг мой. — Друцкий явно хотел сказать что-то еще, но вместо этого вдруг смолк, замер, прислушиваясь, и продолжил уже тише: — Кажется, сюда едет еще кто-то. Держу пари — сам Ольгерд Святославич.

— Больше некому, — вполголоса отозвался Жихарь. — У него одного такая ахаратина громкая. Орет на все Пограничье.

— Ну, значит, время уже. Сейчас все соберутся. Так что давайте-ка к столу, судари. — Дядя махнул рукой и первым зашагал в сторону дома. — Позавтракаем — и двинем.

* * *

— Итак. — Я осторожно переступил через поваленную сосну. — Полагаю, вы хотели о чем-то со мной побеседовать, Ольгерд Святославович?

Обстановка располагала. Оставив машины где-то в двух километрах от Великанова моста, мы углубились в лес — и бродили уже часа четыре, не меньше. Можно сказать, без результатов: только Горчаков удачно поймал на копье молодого оленя — обычного, без аспектов — и гридни Друцких наколотили из арбалетов всякой пернатой дичи. Им, в отличие от князей, вполне позволялось охотиться и таким образом.

А остальные пока ходили без дела — крупной добычи нам так и не попалось. Что бы там ни говорил Сокол про нашествие тварей с аспектами, я за все это время видел только Вулкана, мелькнувшего где-то вдалеке. Тайга то ли решила спрятать свои порождения от незваных гостей, то ли приберегла самое интересное на потом.

Впрочем, это едва ли кого-то волновало. Князья были куда больше увлечены беседой друг с другом, чем поиском следов. И где-то часа через полтора неторопливых брождений по лесу я, наконец, сообразил, что смысл охоты именно в этом. Может, в доисторические времена изловить и заколоть какую-нибудь крупную тварь с аспектом и считалось обязательным условием, но за сотни лет мероприятие успело превратиться во встречу старых друзей.

Ну, или мы просто ждали, когда солнце спрячется за верхушки деревьев, и из леса выйдут те создания Тайги, встречи с которыми в любой другой день куда разумнее избежать.

Как бы то ни было, пока до вечера оставалось еще несколько часов, и мы могли просто неторопливо брести вдоль берега, изредка останавливаясь перекусить или приложиться к фляжке, которую прихватил с собой его сиятельство Матвей Георгиевич. Сам я от возлияний, впрочем, воздерживался. Если старик Горчаков планировал поговорить о чем-то, лучше делать это в трезвом уме.

А он планировал — иначе вряд ли стал бы медленно, но неотвратимо уводить меня чуть дальше в лес от основной группы. Сначала потерялся Сокол, умчавшийся с арбалетом выцеливать какую-то птицу, потом исчез и Аскольд. Парень явно не слишком интересовался охотой, и выбрался в лес лишь потому, что так велел отец. Какое-то время он шагал за нами следом, то и дело