Хэвкинс пытался читать газету, хотя слабое освещение красной бортовой лампочки и дрожь вертолётного корпуса делали это занятие довольно затруднительным. Он тоже отказался от табака, и Блэйн предложил жвачку Маку. Гигант меланхолично поводил бритвенным станком по гладкой щеке и лишь отрицательно качнул головой.

— Вы что, позаписывались в педики? — Блэйн сунул в рот коричневый комок и заработал челюстями. — Жуйте табак и будете такими же динозаврами, как я!

— И вымрешь, как динозавры, — сострил Кончо.

Хотя шутка была немудрёной, все расхохотались. Сказывалось нервное возбуждение, всегда возникавшее перед десантированием.

— Слушай, Билли, — Хэвкинс почти кричал, чтобы перекрыть двигатели и приёмник. — Прихожу я к своей девушке и говорю: «Я хочу жить с тобой». А она отвечает: «Я тоже, давай купим дом».

Билли ожидающе смотрел на рассказчика.

— Не понял? Она хотела дом, но я-то хотел другого… А, ладно!

Лицо Билли оставалось непроницаемым, и Хэвкинс, махнув рукой, откинулся на мелко вибрирующий борт вертолёта.

С Дилоном никто не разговаривал, на него вообще не обращали внимания, и цэрэушник чувствовал себя неуютно. Он хотел перекинуться парой слов с Шефером, но тот, надев систему внутренней связи, вёл переговоры с пилотом.

— Чем меньше останется пешего хода, тем лучше, — Голландец жевал незажжённую сигару. — Постарайся приблизиться как только возможно. Ах так…

Блэйн протянул зажигалку, но Шефер не взял.

— Осталось две мили.

Блэйн сунул зажигалку под нос Дилону. Это был памятный подарок с гравировкой: «Ветерану Вьетнама».

— У меня есть такая, — равнодушно сказал Дилон.

Блэйн убрал зажигалку и сплюнул табачную жижу прямо на тяжёлый ботинок Дилона. Тот посмотрел вниз, потом подался вперёд и поманил Блэйна пальцем. Блэйн наклонился в напряжённом ожидании.

— У тебя отвратительная привычка, парень! — сказал Дилон и вернулся в прежнее положение.

Красноватый сумрак разбавило мигание жёлтой лампочки.

— Приготовиться! — Шефер сорвал наушники с микрофоном и, не глядя, повесил их на стальной крюк.

Сержант Мак распахнул тяжёлую крышку люка. Вертолёт висел над небольшой прогалиной в джунглях, футах в двадцати от земли. Мак выбросил два стальных троса, пристегнулся к одному специальным устройством и вопросительно взглянул на командира.

— Пошёл! — крикнул Шефер, и сержант, выбросившись из вертолёта, заскользил по тросу вниз, регулируя скорость спуска закреплённым на поясе специальным устройством. Через несколько секунд его ноги коснулись земли, он отцепился от троса и отбежал в сторону, чтобы не попасть под тяжёлые ботинки товарищей.

Шесть фигур коммандос оказались на земле одна за другой.

— Как я соскучился по всему этому! — возбуждённо сказал Дилон.

— Ты не отличаешься от других, — меланхолично ответил Шефер.

«Мустанг» развернулся и лёг на обратный курс. Зависший неподалёку вертолёт огневой поддержки повторил его манёвр. Стрёкот двигателей стал удаляться и наконец пропал вдалеке. В джунглях наступила оглушительная тишина. Вторгшиеся в зелёную чащобу люди всё ещё смотрели в направлении исчезнувших вертолётов.

— У нас есть запасные варианты? — спросил Шефер.

— Нет, — ответил Дилон. — Мы действуем на свой страх и риск, без прикрытия и страховки.

Голландец криво улыбнулся.

— С каждой минутой эта операция нравится мне всё больше и больше.

Глава вторая

Спецкоманда «Зет» во главе с майором Шефером и прикомандированным офицером ЦРУ Дилоном продиралась сквозь влажные и почти непроходимые джунгли Гайаны. Коммандос были облачены в лёгкие пулезащитные жилеты, камуфляжную форму, высокие шнурованные ботинки на толстой рифлёной подошве. На головах — пятнистые кепки или шляпы с загнутыми полями.

Каждый был тяжело нагружен. Еду практически не брали, лишь прихватили по несколько пачек питательного концентрата, тонизирующие таблетки, порошок для очистки воды — и всё. В конце концов, джунгли кишат пищей, а каждому члену отряда неоднократно приходилось есть не только обезьян или диких кабанов, но и змей, сороконожек. Поэтому всю поклажу коммандос составляло оружие и боеприпасы.

У каждого на поясе — справа или слева, в зависимости от привычки, — висел тяжёлый двенадцатизарядный «кольт» сорок пятого калибра. Пули к нему были специальными — с плоскими головками и пустотой внутри. При попадании в цель такая пуля деформируется и мгновенно передаёт свою энергию в окружающие ткани. После этого поражённый человек отлетает на три метра и уже не в состоянии дать ответный выстрел.

Следствием признания колоссальной убойной силы «кольта» явилось оснащение всей группы «Зет» именно этими пистолетами. В части остального оружия такого однообразия не было. Шефер, Кончо и Дилон несли «М-16» с подствольными гранатомётами, сержант Мак и Билли предпочитали русский автомат Калашникова образца 1947 года, так как считали, что в джунглях более тяжёлая пуля меньше подвержена рикошету, а следовательно увеличиваются шансы поразить цель при стрельбе сквозь зелёные заросли. «Калашниковы» были тоже снабжены подствольными гранатомётами.

Для быстротечного ближнего боя сержант Мак припас ещё компактный и лёгкий пистолет-пулемёт «Стар Зет-62» испанского производства, а Хэвкинс был вооружён ручным автоматическим гранатомётом калибра 1,6 дюйма и скорострельным израильским «Узи» в придачу.

Оружие особого рода было у Блэйна. Он с натугой тащил стофунтовый шестиствольный пулемёт «Рой». Скорострельность этого чудовища составляла шестьсот выстрелов в минуту. На спине Блэйна висела коробка с боезапасом в три тысячи патронов. По плоской ленте патронопровода боеприпасы поступали из коробки в казённую часть «Роя», обеспечивая пять минут непрерывной стрельбы. Такой огненный шквал сметал всё, что оказывалось на его пути.

В комплект тропического снаряжения обязательно входят ножи. Они имелись и у каждого члена отряда «Зет» — разной формы, но огромных размеров, остро отточенные, со зловещими пилками на тыльной стороне клинка.

У Билли было даже два ножа. В руках он держал мачете, которым время от времени прорубал себе дорогу в зарослях, а на груди — слева, рукояткой вниз висел боевой нож и немедленно мог оказаться в руке в нужную минуту.

Билли шёл впереди. Обычно сдержанный и замкнутый, он привык держаться в тени, но, попадая в джунгли, преображался. Здесь он чувствовал себя уверенно, как его дед-команч в выжженной прерии. Он видел то, чего не замечали другие, слышал то, чего не воспринимали уши товарищей. К тому же он чувствовал опасность, даже если её не было ни видно, ни слышно. Потому он всегда шёл первым.

И сбитый вертолёт обнаружил, как всегда, Билли. Машина застряла в кронах деревьев, переплетённые лианы не дали ей упасть на землю. До открытого люка было не менее десяти футов.

Шефер сделал