Перо зависло над бумагой. Возможно, ей стоило бы сначала увидеть его глаза, прежде чем решать, сколько правды он готов услышать? Это был сложный вопрос. И размышляя над ним, Соль Хва достаточно долго сидела у низкого письменного стола, держа кисть в лёгких пальцах, и медленно катала её между ладонью и кончиками пальцев. На свитке уже были начертаны первые строки – выверенные, сухие, почти деловые. Но каждый раз, когда взгляд возвращался к ним, она невольно ощущала, как в сердце поднимается тихая, но упрямая волна – желание вложить туда нечто большее, чем просто вежливые формулы.

Она знала, что сейчас для Андрея вопрос союза с их семьёй – это не только личное, но и стратегическое. Он всегда был осторожен, не любил чужого контроля, но вместе с тем он должен был понимать, что именно в их доме для него могут открыться двери, которые никто другой не распахнёт.

Семья Соль могла дать ему несколько ключевых преимуществ. Влияние в Совете Благородных семей, связи в городах самых разных провинций, защиту от разрозненных, но опасных враждебных кланов, а главное – законное прикрытие для того, что он делает в долине. Она думала о том, как намекнуть на это так, чтобы он понял, что речь идёт не о милости, а о партнёрстве равных.

В голове складывались фразы “взаимная польза”, “надёжный тыл”, “свобода действовать без оглядки”. Но стоило мысленно примерить эти слова к его лицу, как тут же всплывало другое – более личное. Ощущение, что она не хочет, чтобы он видел в этом письме только расчёт.

Да, в их роду ценили союзы по выгоде, но она сама слишком остро чувствовала, что этот человек – уже не просто союзник. И оттого ревность, неожиданно горячая, поднималась в груди всякий раз, когда она думала, что кто-то другой может предложить ему нечто похожее.

Она задумалась, как показать ему, что союз с их семьёй не будет для него клеткой. Что, напротив, он получит возможность действовать шире, чем когда-либо – и никто не станет вмешиваться в его путь, пока он сам этого не пожелает.

“Если бы я прямо сказала, что смогу удержать от вмешательства даже главу семьи… он бы поверил? Или счёл бы это уловкой?” – Тихо мелькнула мысль. Но отрезать её было сложно.

Взгляд скользнул по начальным строкам письма. Слишком холодно. Слишком… официально. Она вздохнула, обмакнула кисть в тушь и вывела следующее предложение мягче, чем изначально планировала:

“Вы знаете, что для нас важно видеть рядом тех, кто умеет держать слово и ценить свободу. Ваши действия показали, что вы именно таков”.

Теперь оставалось спрятать в конце аккуратный намёк о том, что если он пойдёт им навстречу, его имя в стенах семьи Соль будет защищено как собственная кровь рода. Это можно было подать как тонкое обещание, не обязывающее напрямую, но ясно указывающее, что союз даст ему больше, чем он потеряет.

Она замерла, удерживая кисть над свитком. Лишнее слово могло разрушить баланс – слишком явная мягкость вызовет вопросы старших, слишком сухой тон оттолкнёт Андрея. Нужно было написать так, чтобы старшие увидели только доброжелательную дипломатичность, а он – прочёл между строк и уловил, что она говорит с ним не как посланница рода, а как та, кто уже сделала свой выбор.

Потом она ещё долго сидела у окна, держа в руках лист тонкой бумаги. Чернила на кисти чуть дрожали – не от усталости, а от напряжения мыслей. Письмо должно было стать мостом между Андреем и её семьёй, но при этом – щитом, который не позволит старшим прижать его к стене обещаниями или условиями.

Внутри боролись два желания. Одно – защитить Андрея от давления, дать ему возможность действовать на своих условиях… Другое – донести до него, что союз с её семьёй не просто выгоден, но может стать опорой, которую он в одиночку не построит так быстро. Она перебирала в голове, какие слова выбрать, чтобы он понял главное. Позиция семьи Соль – сейчас к нему расположена, и это редкое окно возможностей. Союз с ними даст ему влияние, ресурсы, поддержку в конфликтах, которые уже маячат на горизонте. Она сама готова идти навстречу дальше, чем требует долг.

И всё это надо передать так, чтобы старшие, даже если прочтут письмо, увидели лишь уважительную осторожность, а он – уловил намёки, которые адресованы только ему.

Она знала, что сейчас, после его последних подвигов, если бы она прямо сказала: "Я хочу выйти за тебя замуж", в семье это восприняли бы не как дерзость, а как удачный ход. Но – не время. Ему нужно почувствовать, что это его решение, его шаг.

“Андрей,

Время бежит быстрее, чем мы успеваем привыкнуть к переменам. Ещё недавно имена твоих противников и союзников были почти неизвестны за пределами нескольких долин, а сегодня о тебе говорят и те, кто привык считать себя вершителями судеб. Это – и дар, и испытание.

Ты уже, наверное, понимаешь, что в нынешних обстоятельствах не только сила, но и правильные связи решают исход любой борьбы. Семья Соль умеет быть щитом и опорой для тех, кого признаёт своими. Не ради формальных обязательств, а потому что умеет видеть, куда ведёт дорога.

Не все мосты стоит строить камень за камнем. Некоторые нужно проложить одним решительным шагом – и тогда путь будет прочнее любого договора. Я говорю это не для того, чтобы подталкивать тебя, а чтобы ты знал: двери, которые сейчас открыты, не всегда будут ждать.

Лично для меня твой путь – не только череда побед и расчётов. Есть вещи, которые невозможно измерить числом союзов или весом артефактов. Я не стану называть их вслух, но ты поймёшь, о чём речь.

Надеюсь, мы скоро сможем поговорить без свидетелей. И тогда многое станет яснее.

С.Х.”

………..

Андрей сидел на плоском камне у края ручья, где вода шла быстрым, но тихим потоком. Он держал в руках очередное письмо Соль Хва – свиток, пахнущий лёгкими травяными ароматами, смешанными с тонким оттенком чего-то едва уловимого, но лично знакомого. Не торопясь, он развернул его и начал читать.

С самого начала он отметил, что в этом тексте каждая строка была тщательно выверена, будто каждое слово прошло проверку не только на смысл, но и на то, как оно прозвучит в ушах старших из семьи Соль, если они случайно или намеренно перехватят письмо.

Думая о