С неожиданной силой подскочил с пола, не обращая внимания на простреленную голову и вцепился корявыми пальцами в мою куртку!

Удивляться было некогда. Я пинком отбросил его от себя и собирался уже выстрелить еще раз, как вдруг мой противник упал на пол и забился в судорогах.

Егор тем временем размеренно долбил своего наездника спиной об угол металлического стеллажа, но юрка упорно не желал сдаваться.

Я подскочил к ним сбоку и с размаху огрел уродца по голове пистолетом в руке. Тот засипел, засопливил кровью. Егор еще раз хорошенько приложил его спиной об стеллаж, и тот нехотя ослабил хватку. Вдвоем мы стащили юрку на пол, где я его и пристрелил.

Теперь вся нижняя комната напоминала сарай в день забоя.

А потом мы опять услышали ворчащий звук…

— Система вентиляции накрылась! — констатировал я, кивнув на две земляные дыры в стенах, откуда сейчас доносилось громкое завывание сквозняка.

— Вернее, открылась, — криво усмехнулся Егор.

— Типа каламбур? — зыркнул я на него, снимая подготовленный ПП со спины. — На, только не стреляй куда попало, чтобы не взлететь, как ракета.

Егор выхватил у меня из руки оружие.

— Иди лучше глянь, что там наверху! — бросил он мне, подскочив к ближайшему вентиляционному тоннелю. И, прислушавшись на мгновение к доносящимся из него звукам, не глядя выпустил очередь в темную глубину земляной дыры.

И это была очень правильная мысль.

Я взлетел по лестнице вверх. Оставляя кровавые следы грязными ботинками на козьих шкурах и на полу, направился ко второй лестнице и поднялся по ней, бесшумно ступая по перекладинам и держа пистолет наготове.

Ослепительные вспышки по-прежнему ярко подсвечивали трещины в двери и раскрашивали приоткрывающуюся щель.

Дверь в дом чуть поскрипывала. Ветер толкал ее, но пружина возвращала обратно.

Стук.

Стук.

Размеренно, как звук механизма. Как повторяющийся кадр.

И этот звук странным образом резонировал в груди, как если бы я стоял под динамиком и в меня били мощные басы.

При этом свист ветра снаружи напоминал звуки музыкальных инструментов. Адски расстроенных, но при этом громких. И на фоне этого свиста и воя время от времени мне мерещился надрывный детский плач…

У меня по коже поползли мурашки. Вылезать туда не хотелось. Но выглянуть на секунду, наверное, можно.

Я подошел к выходу, весь подобрался, чтобы выжать из своего уставшего тела остатки скорости. Потянулся к ручке двери…

И в этот миг она сама распахнулась!

От неожиданности я едва не нажал на спусковой крючок, увидев в дверях здоровенный силуэт!

— Твою мать, Крестоносец!.. — выругался я, опуская оружие и шумно выдыхая в сторону. — Чуть не прострелил тебя!..

Но тот, похоже, меня не слышал.

Он придавил дверь спиной, и через мгновение с той стороны что-то нетерпеливое и сильное ударилось в нее снаружи.

— Березу! — прохрипел Крестоносец. — Тащи сюда березу!

На его правой щеке буквально на глазах разбухало несколько новых нарывов. На левой руке тоже виднелись свежие язвы. Окровавленная рубаха прилипла к телу, с перепачканного клинка тоже капала кровь.

А за дверью что-то угрожающе завыло, застонало, ударяясь в деревянную преграду снова и снова.

Я бросился к березовому спилу — тому самому, который Крестоносец швырнул меня в момент нашего с ним знакомства. Кусок бревна оказался настолько тяжелым, что я с трудом подтащил его волоком к двери.

Крестоносец перевернул его вертикально, подпер им дверь и встал рядом, удерживая вход.

— Королева бурь, — проговорил Крестоносец. — Королева бурь подняла королей пустоши! А у нас слишком много крови!..

Много?

Да это он еще не видел, что за месиво у нас в подвале теперь!

И тут снизу опять раздался металлический лязг.

— Монгол, они вынесли вторую вентиляцию!!! — проорал Егор.

Крестоносец уставился на меня вопросительным взглядом, и тут дверь над его головой с хрустом и треском проломилась. В старых досках образовалась брешь размером с небольшое окошко.

В него я на мгновение увидел пустошь.

Серый песок теперь казался черным. Ночное небо сияло темной зеленью. И от него в землю, ослепительно полыхая, одна за другой ударялись беззвучные зеленоватые молнии.

А в стороне, где находился триптих, высоко вверх из земли толстенным столпом вздымался мрачный, красно-оранжевый свет. В том месте, где красное смешивалось с зеленью, небо будто клубилось и кипело, вспыхивая россыпью зеленовато-оранжевых искр. Будто густая и ярко фосфоресцирующая субстанция медленно перемешивалась над пробиркой Великого Демиурга, вздумавшего сотворить что-то новое на этой земле.

В ушах нарастал раздражающий, едва различимый звон.

А в следующую секунду в дыре с жутким воем появилась огромная багрово-красная голова уродца с широко разинутым ртом, а потом и волосатая рука, усыпанная гнойными язвами.

Дверь заходила ходуном, нетерпеливо забилась о спил бревна и спину Крестоносца. Сразу несколько голосов нестройным хором заурчали и застонали с той стороны.

— Монгол, беги вниз! — хрипло крикнул Крестоносец. — Тебе нельзя здесь!..

— Не шевелись! — крикнул я ему в ответ и выстрелил прямо в голову юрки.

Уродец неожиданно высоко и неестественно взвизгнул и обмяк, куском безвольного мяса свесившись внутрь дома.

А над его плечом уже проталкивалась другая рука, тощая и живая. Сквозь урчание послышался низкий грудной голос:

— И-да-а… И-и-дааа…

Шум в ушах все нарастал, в груди стало тесно, сердце начинало биться все сильней и больней.

— Уходи, я здесь сам разберусь! И да поможет нам бог! — прохрипел Крестоносец, отскакивая от двери с мечом в руке. Повалив спил березы вдоль порога, он уперся в него ногой и принялся орудовать клинком, вонзая его в пляшущие за дверью тени.

— Монгол, сука, ты где⁈ — взревел снизу Егор. — Их тут уже двое!!!

— Иду! — крикнул я в ответ и поспешил на помощь, оставив Крестоносца в одиночестве оборонять двери.

Глава 8

От заката до рассвета

Спустившись в жилую комнату, я увидел, как Егор, стоя у лестницы в подвал, пытается ударами ботинка сбросить упорно цепляющегося за перекладины юрку, покрытого толстой коростой, как панцирем.

Я поднял было пистолет, но Егор крикнул:

— Не пали, от него рикошетит!

Ну, рикошетит так рикошетит.

Я сунул пистолет за пояс, выхватил шило, изловчился и воткнул его прямо в круглый белый глаз юрки.

Тот жалобно завыл и ослабил хватку, свалившись на дно подземелья. Скуля и постанывая, он стоял на четвереньках