— Ничего не «может», — оборвал его волхв, поняв, о чём хочет спросить Ильяс. — Будешь и дальше встречаться. Даже не вздумай в голову себе вбивать дурь несусветную. Чтобы к концу года женился. Всё, это мой приказ.

Слон тихо хохотнул, но осёкся под взглядом барона.

— А ты-то чему радуешься? Я тебя тоже оженю, и весьма быстро, — пригрозил Никита. — Если не признаешься Ручеяне в своих чувствах, переведу тебя в её подчинение. Будешь «валькирией» мужского рода, первым в мире.

Теперь от смеха затряслись плечи Бекешева. Слон смущённо опустил глаза. Кто бы мог подумать, что эта громадина мгновенно теряет свою брутальность перед изящной, но по-спортивному сложенной девицей, становясь тихим и покладистым. Только в глазах безбрежное обожание сверкает.

— Ладно, отдыхайте, — Никита развернулся и вышел из штабной комнаты. Оказавшись на улице, подивился, что поместье не спит. Казалось, все готовились к отъезду: как семья, так и бойцы с прислугой.

Он поднялся наверх, поглядел в сторону кабинета, но решил отложить изучение амулета-октаэдра, по всем свойствам очень уж похожего на минерал-антимаг. Потом, всё потом, когда вернётся из поездки.

Жёны не спали, сидя в «барной» комнате с бокалами вина за разговором. Юля попивала апельсиновый сок. Налив и себе вина, Никита присоединился к супругам.

— Ты так и не рассказал про Гангстера, — укорила его Тамара. — Что, в итоге, с ним решили?

— Фёдор Ильич послал в Симбирск спецгруппу по борьбе с наркотиками, — покрутив в руке бокал, ответил волхв. — Как бы не заметал следы Гринцевич, взяли его с поличным. Сейчас тесно общается со следователями. Клуб временно закрыли, но на него глаз положил Велимир Шереметев. Хочет получить право на владение. Но на это нужно разрешение губернатора. А губернатор сам замаран в делишках с Гринцевичем.

— Зачем Велику клуб? — удивилась Юля. — Странная блажь.

— Видимо, хочет подгрести под себя городскую молодёжь, как и Гангстер, — пожал плечами Никита, но сам-то хорошо понимая, ради чего. Княжич Шереметев решил создать крепкое боевое крыло для защиты своей семьи и бизнеса. А там, глядишь, и клятву возьмёт с них. По пути барона Назарова пошёл? — Поживём — увидим.

— Не узнаю Велимира, — хмыкнула младшая жена. — Он же, если честно, раздолбаем и бабником всегда был. А тут женился, разумными делами занялся. Но я подозреваю, что его дружба с Борей Волынским ни к чему хорошему не приведёт.

— Я с Борисом никаких соглашений не заключал, — Никита был полностью согласен с Юлей. Велимир серьёзно рисковал, привлекая к своим проектам молодого Волынского. Достаточно вспомнить, что последний затаил злость на Назарова за отданный в качестве награды медальон. А где злость, там появляется соблазн отомстить, втягивая в свою месть близких людей. Понял же это князь Леонид Иванович и поспешил заключить нужное для обоих кланов перемирие. Интересно, нашёл бы Борис общий язык с Азафой? Ох, навряд ли! Скорее, огненная джинири спалила бы непутёвого княжича.

— Я свою дочку замуж за сына Велика Шереметева не отдам, — заявила Юля воинственно. — Не хочу, чтобы наша кровь с их смешивалась.

— А вдруг у Велимира только девочки будут? — рассмеялся вместе с Тамарой и Дашей Никита. — Не переживай так, до свадьбы нашей дочери минимум восемнадцать-двадцать лет должно пройти. Да и я своего слова ещё не сказал.

Албазин, август 2017 года

Встречающий частный рейс из Петербурга мужчина неподвижно стоял возле чёрной представительской «Ладоги-Грант» в строгом костюме, который для утреннего часа, свежего и прохладного, был совершенно кстати, и поглядывал на спускающихся по трапу первых пассажиров. Те больше походили на охрану: крепкие, высокорослые, в камуфляжной униформе с гербом, не различаемым из-за расстояния. Впрочем, таковыми они и были, открыто демонстрируя оружие в кобурах.

Однако мужчина оживился, когда увидел идущего ему навстречу молодого и очень знакомого парня, и даже чуть-чуть приподнял полы щегольской шляпы, глубоко опущенной книзу.

— Георгий Ефремович! Не ожидал, что вы сами захотите нас встретить! — улыбнулся Никита, раскидывая руки, чтобы сжать в объятиях человека, с которым у него было немало общих воспоминаний.

— Чтобы пропустить такое событие? — усмехнулся Астапов, прижимая к себе уже далеко не мальчишку, но мужа. — К нам нечасто приезжают гости такого высокого статуса. Но, между нами… Хочу на твоих жён полюбоваться.

Оба рассмеялись.

Глава Департамента полиции города Албазина господин Астапов с последней встречи почти не изменился, разве только жёсткие усы чуть-чуть обсыпало едва проглядываемой сединой. Да и не сединой даже, а так, добавило неумолимо летящим временем серебристых ниточек.

— Кстати, где они? Или ты решил в последний момент оставить их дома? — Георгий Ефремович с хитрой улыбкой поглядел в сторону самолёта. Людей там стало значительно больше, но преимущественно военных.

— Нет, все со мной, — Никита выглядел довольным. — Скоро выйдут. Протокол безопасности. Как только мои люди убедятся, что всё в порядке, выпустят их.

— Молодец, правильно делаешь, что никому не доверяешь, — кивнул Астапов, нисколько не расстроившись.

— Вам я доверяю, Георгий Ефремович. Вот, сумели же обеспечить свободную полосу для самолёта, пригнали целую кучу микроавтобусов для перевозки людей. Охрана, опять же…

— Ты бы знал, как меня натягивали… как гитарную струну, пока не зазвенит в нужной тональности, — усмехнулся главный полицейский Албазина. — Из Петербурга беспрерывные указания шли, сам Великий князь Константин Михайлович со мной беседовал, мягко напоминая об ответственности.

— Я так и знал, что он проявит свою заинтересованность, — хмыкнул Никита. Впрочем, чему удивляться? Меньшиков со своей дочери и внуков теперь глаз не спустит. Сто процентов, поднял на уши местное отделение ИСБ. Пока хорошо маскируются, но точно где-то рядом. Не хотят сердить своим навязчивым вниманием барона Назарова, в одиночку спасшего всю императорскую семью, гостей и даже яхту. За которую в награду получил отдельное «спасибо» и к нему несколько гектаров земли на Обводном. Учитывая огромный дефицит оной в столице, это был действительно царский подарок. — Вы мою просьбу выполнили, Георгий Ефремович?

— Конечно, — усмехнулся уголками губ Астапов. — Лучший особняк в городе. Даже уламывать хозяина не пришлось, как только сказал ему, что из Петербурга важные люди едут, к самому императору приближённые. Он готов принять всех, кто с вами приехал. У него дом что отель.

— Нехорошо вводить в заблуждение людей, Георгий Ефремович, — покачал головой Никита вроде бы осуждающе, но