“Есть контакт.”

Он продолжал. Менял порядок, как переставляют биты в слове. Пытался сделать “шумовую помеху”, держа мокрый свиток на узле перед подачей импульса, потом – наоборот – подогревая смолу там, где обычно была “тишина”. Его аналитический ум привычно читал ответы. Три лёгких шевеления – это подтверждение… Один длинный – отказ… Два коротких – готовность… Он выписывал в уме “логи”: A→B – “подтверждение”, B→C – “ошибка”, C→A “подтверждение”, D – “плавка” – ответ “вибрация”.

На третий день, когда усталость уже подступала и язык заело от соли пота, он решился на импульсную попытку. Проделал всё в нужном порядке. Мокрая тряпка… Чешуя вживую на правильной ветви… Смола разогрета до запаха карамели… Кристалл в чаше.. И он, с бьющимся сердцем, ударил палкой в узел “A” словно по клавише “Enter”.

Воздух буквально на мгновение стал плотнее, будто кто-то внезапно поглотил звук. Из пепла прокололся тонкий, эфемерный свет – не по-настоящему, не так, чтобы дверь отворилась, а так, чтобы сам каменный воздух вздрогнул, и где-то в глубине пещеры пронёсся звук, похожий на далёкий звон стеклянного колокола. Поверхность пепла, там, где он вычертил линию, побежала тончайшая трещина света, как если бы какой-то невидимый карандаш провёл черту.

Он не закричал от восторга. Так как накатившее на него чувство было тёплым и печальным одновременно. Он понял следующее. Воспроизвести рисунок с той скалы в принципе было бы возможно. Воспроизвести работу механизма – тоже можно, но только в микромасштабе. Его промоделированная “вышивка” дала локальную резонансную волну, слабее того, что он видел на скале, но реальную. Это означало, что замок опирается на сочетание структуры рисунка… Биологической подписи… И окончательной фазовой подстройки…

И была ещё одна реальность – цена. Когда волна прошла, то вокруг мокрой тряпки на секунду выпал тончайший иней, как будто ловушка холодом проверяла корректность. Он отдернул руку вовремя и лёд, не успев “схватить” его тело, расплылся в пар. Печать сработала – но в щадящем режиме. Система испытала его, не уничтожив.

По вечеру, сидя у углей, он убедился в ещё одном. Эта схема была воспроизводима, но требовала “ключа” – кристалла, или его аналога, чтобы поднять амплитуду резонанса. Без кристалла он мог вызвать лишь эхо. С ним – появлялась возможность заставить шевелиться стены. В голой пещере, среди костей и тлеющих углей, он впервые ощутил себя не только исследователем, но и создателем. Теперь у него был свой тестовый стенд.

Он аккуратно записал всё в памяти – последовательность, время пауз, запах смолы, температуру, положение чешуи. Его внутренний блокнот был заполнен:

“Итерация 1: A→B. Результат: дрожь. Итерация 3: A→B→C с кристаллом – резонанс 0.2. Итерация 7: полный контакт всё-таки не достигнут.”

И хотя он не открыл куб полностью в своей пещере, он добился гораздо более важного. Так как снизил риски. Теперь вместо того, чтобы лезть в чужую скалу под покровом ночи и надеяться, что за ней нет опасных чудовищ, он мог отрабатывать код дома, шлифовать последовательность, понимать логику, и лишь потом идти на источник со шнуром отладки.

Ночь неумолимо опустилась на эту местность, и Кирилл, уставший и счастливый, улёгся на новую подстилку. В голове звенел тихий набор состояний – завершённый тест, ожидающийся результат. В мире, где линии света плели ткань реальности, он научился читать и писать свои первые команды. И это давало ему самое простое из человеческих чувств – надежду…

……….

Парень сидел в своей пещере, освещённой лишь тусклым пламенем факела и мягким сиянием от найденных в хранилище кристаллов. В голове всё ещё звенело от осознания. Он шаг за шагом перебирал в памяти то, что произошло. Простое повторение узора – и он снова оказался в том самом кубе, словно ведущая в это пространство дверь не была привязана к месту, а к самому воспроизводимому символу узора.

– Значит, не суть важно, где я нахожусь… Главное, чтобы был сам рисунок… – Мысли осознавшего этот факт парня метались, словно воробьи под сводами пещеры. – Это не хранилище в скалах. Это отдельное пространство, которое можно открыть, фактически, где угодно…

Его дыхание участилось. Сердце ухало в груди, и в какой-то момент он не выдержал – рассмеялся нервно, почти срываясь на истерику. Взмахнул руками и ударил кулаком по каменной стене. Камень отозвался болью в костяшках, но парень даже не обратил внимания на это ощущение.

Ведь он уже понимал, что это была не просто удача. Это было настоящее сокровище, равного которому в его мире почти нет. Теперь он мог переносить с собой горы вещей, оружие, ресурсы. Всё, что угодно. Но главное – это не сумка, не коробка. Это мир внутри мира.

В голове вспыхнула безумная мысль о том, что если сам этот рисунок – ключ, то зачем оставлять его где-то, куда придётся возвращаться? Почему бы не сделать его частью самого себя?

Немного подумав, он вытащил из-за пояса нож, тот самый, что был найден рядом с лазероподобным оружием. Лезвие этого клинка слегка отливало холодным блеском, а в глубине стали пробегали мерцающие нити, словно он жил своей жизнью.

– На коже… Если я вырежу или вытатуирую узор на теле – он будет всегда со мной. Значит, я смогу открыть этот проход, где угодно… даже на бегу, даже в бою.

Но при этой мысли холод пробежал по спине. А если он ошибётся? Что тогда? Может, узор исказится и не откроет проход. Или хуже – пространство сомкнётся и вывернет его собственное тело наизнанку.

Тем не менее искушение было слишком велико. Немного помедлив, он всё же снял с себя рубашку, разложил её на камне, чтобы перед глазами был чистый холст. Снова достал уголь и медленно, тщательно вывел знакомые линии на груди, повторяя каждую деталь. Криво – стирал, начинал заново. Плечо затекало, пальцы дрожали, но он не позволял себе спешить.

Каждый штрих был похож на дыхание. Так как в этой ситуации именно точность решала всё. Сначала он хотел просто нанести рисунок на кожу углём. Но мысль о временности заставила его искать радикальное решение. Он нагрел лезвие ножа над огнём. Металл засиял красным, воздух наполнился запахом раскалённого железа.

– Если ожогом закрепить хотя бы контуры, узор станет частью меня…

В животе сжался ледяной ком. Пальцы онемели. Но сейчас он понимал, что это единственный способ убедиться, что у него всегда будет