Это уж точно.

– Князь, так откуда вам известен язык этих людей?

– Давайте поговорим об этом позже, ваше величество? – предлагаю я. – Когда выберемся отсюда.

– Не иначе очередной родовой секрет? – тонко усмехается император.

– Да нет, я сам не понимаю, что происходит!

По счастью, именно в этот момент гоблины в сотню глоток вопят:

– Слава Грымару Красаве!!!

Я выдыхаю и выстраиваю своих пауков в подобие коридора, по которому и шагаю к наконец появившемуся…

…Красаве?! Ну, Тея…

⁂

Вождь с потрясающим воображение именем выглядит стандартно: кожа зелёная, мышцы буграми, нос лепёшкой и жуткий шрам наискосок через всю уродливую морду. Красава как есть.

Зато в распахнутой меховой жилетке и при здоровенном копье.

А вот за ним на плато поднимаются пять молодых гоблиних. Ковыляют, точнее, потому что связаны по рукам и ногам. Их сопровождает десяток сородичей, тоже вооружённых копьями. Ну да. Я бы тоже, не имея магии, к обозлённой гоблинской женщине без копья подходить не стал бы. Особенно к связанной, они и на свободе-то не особо добрые.

Вождь шествует важно, на громадных пауков косится, но осанку держит. В общем-то, если быть честным, пауки так себе. Чёрные, страшные, но местами прозрачные. Конечно, за три месяца полностью овладеть незнакомым даром мне было сложно. Есть над чем работать, не спорю.

А эффект неожиданности потерян из-за слаженного хора гоблинов, которые не дерутся, а спокойно стоят, приветствуя начальство.

К вождю подбегает один из воинов, видимо Хуп, которого я назначил парламентёром, и что-то говорит, взмахивая рукой в мою сторону.

Император страхуется в очередной раз: над моими иллюзиями опять проносится огонь.

Вождь Красава, выслушав Хупа, неторопливо шествует ко мне.

– Что нужно магам? – спрашивает он, не дойдя пяти шагов.

– Богиня послала. Мы смотрим жертву и уходим. Твои воины живут дальше, – отвечаю, сложив руки на груди. – Они напали первыми, но я прощу. Они не знали.

Красава некоторое время рассматривает меня с недоверием. На императора даже не косится, мгновенно сообразив, кто тут главный.

– Моего воина ты спросил, кому жертва. Зачем, если знаешь?

– Проверял, – цежу сквозь зубы. – Теперь уверен. Можете начинать.

– Как звать богиню? – внезапно спрашивает вождь. Проверяет.

– Тея.

– Знаешь…

Александр Третий не выдерживает второстепенной роли:

– Переведите, князь!

Не мешайте, ваше величество!

Вслух, понятно, говорю другое:

– Конечно, ваше величество. Минутку, я сам не всё понимаю.

Вождь тем временем хмуро смотрит на меня и явно что-то прикидывает.

Интересно, есть ли у него личный контакт с Теей? Но в любом случае богиня подтвердит мои слова, никуда не денется.

– Маги – хорошая жертва! – говорит он наконец.

Напоминаю:

– Посланцы богини.

– Богиня простит. Всё для неё! Жизнь за неё! – восклицает вождь и хитро щурится: – Хочешь так?

Это положить жизнь за богиню любви? С детства мечтаю, ага.

Но в его вопросе явная провокация. Что он проверяет теперь?

– Ты дерьмо носорога, – отвечаю спокойно. С гоблинами-то иначе никак. Оскорбил его бесстрашно в глаза – значит, или дурак, или сильнее.

Вождь раздувает ноздри, но не уступает:

– А твой товарищ? Хочет?

– Ты тупое дерьмо носорога.

И вождь внезапно хохочет. Потом шагает ко мне и с силой хлопает раскрытой ладонью по плечу. Но я уже успел укрепить тьмой мышцы и от этого «дружеского жеста» даже не покачнулся. Хотя Красава лось ещё тот.

– Ты тоже дерьмо носорога, – ухмыляется вождь. Так сказать, уравнивает наши статусы. Дружба, блин. – Богиня требует только баб. Ты это знаешь. Скажи богине: Грымар Красава за неё сдохнет!

– Богиня знает.

– Скажи ей! Или не можешь? – В узких глазах вождя опять вспыхивает подозрение.

Да я всё могу.

– Я могу, – говорю важно. – Я и богиня – вот так!

Показываю обеими руками жест, понятный в любом мире. Ну, что я богиню вот так. Не дай Высший, конечно…

Но вот теперь вождь смотрит на меня с уважением.

– Ты не дерьмо носорога, – сообщает он. – Но и я с богиней – вот так!

И повторяет мой жест.

Ай да Тея!

– Друзья, – заключает вождь. – Жертва вон. – Он указывает копьём себе за спину. Можешь смотреть.

Киваю и показательным жестом развеиваю своих пауков.

После чего гоблины будто забывают о нас и начинают готовиться к жертвоприношению.

Гоблиних подводят к каменному жертвеннику, выстраивают рядком, и вождь Красава начинает ритуал. Точнее, просто взывает к богине и возносит ей хвалу, периодически потрясая копьём. Каждый раз, когда потрясает, гоблины в сотню глоток орут её имя. А самая молодая гоблиниха начинает тихо подвывать. Впрочем, стоящая рядом толкает девчонку плечом, и та затыкается.

Наблюдая за всем этим, я быстро пересказываю императору суть разговора с вождём.

Вообще, подход я выбрал верный. Пришли по велению богини глянуть – как тут её фанаты исполняют свой долг.

Только вот сам долг мне очень не нравится. Как и императору.

– Нельзя как-то выторговать этих женщин? – спрашивает он.

– Только если убить мужчин.

– Значит, придётся убить мужчин, – пожимает он плечами и прищуривается на жертвенник.

Так-то да. И сейчас для этого самое время, пока гоблины заняты молитвами и ничего плохого от нас не ждут.

Выбора у нас нет. Жизни сотни гоблинов или жизни пяти гоблиних. Но они женщины, а значит, выбора нет.

Женщин нельзя обижать. Почти никаких. Почти никогда. Разве что защищая от них других женщин. Ну, либо в постели по их же просьбе.

В последней битве с богами я пальцем не тронул ни Тею, ни Гамену, за что, кстати, и поплатился. Но принципами своими я не поступлюсь. Женщины созданы Вселенной не для битв и насилия, а для созидания жизни. А если бывает иначе – такими их сделали мужчины.

И уж точно женщины не созданы для того, чтобы приносить их в жертву. А одну гоблиниху уже раскладывают на алтаре.

Словом, единственный вопрос: скормить парочку гоблинов моей тьме или позволить императору пустить в дело его огонь? Остальных запугать после этого – уже не проблема.

Тьма будто отзывается на мою мысль, нетерпеливо толкает меня изнутри. Когда вождь Красава заносит нож над первой жертвой, выкрикивая очень знакомые мне слова, я уже готов выпустить её.

Но император не выдерживает первым.

Его огненная сеть разрезает вождя пополам.

А секунду спустя…

…над жертвенником рвётся пространство.

⁂

Я никогда не видел, как разлом открывается сам. Но разницы с тем, как открывал его я, – никакой. Разве что всё происходит в разы быстрее.

Зверский, почти невыносимый холод. Каменное плато под ногами гудит, бешеный ветер мешает бежать, а до жертвенника шагов пятьдесят, не меньше.

Радужный пузырь, вылезший из арки разлома, рвётся в тот же миг, когда я срываюсь с места. Надо отдать должное российскому императору – он бежит рядом со мной. А впереди нас несётся воющее пламя Александра и выпущенная мной тьма.

Но мы не успеваем. Первый же выпрыгнувший из разлома монстр – здоровенная тварь, похожая на жабу чудовищных размеров, – рвёт в клочья и связанных гоблиних, и уже мёртвого вождя, и стоящих рядом с ним воинов.

Остальные гоблины с воплями бегут прочь.

Двое магов – и близко не армия, которая бьётся с монстрами в империи. Иногда по несколько суток.

Но и мир Теи – не Российская империя. Здесь мы с Александром, пожалуй, стоим как минимум полка. Понятно, что иллюзии против монстров – как тапок против слона, но вот если выпустить на них тьму… Монстры полны тёмного эфира, для неё это лучшая еда.

В разломе я опасался, что не справлюсь с ней. Потому использовал удавку, когти… Но сейчас вариантов нет.

В крайнем случае прыгну в разлом. Чтобы не причинить вреда российскому императору.

Жаба дохнет первой. Следующих монстров я уже толком не вижу, полностью сосредоточившись на контроле тьмы. И не теряю рассудка, хотя сознание затуманено.

Сквозь этот туман всё же вижу, что бушующий у разлома огонь…

…не трогает монстров.

Потому что император Александр Третий делает то, чего не умею я: закрывает разлом. И в этом мире у него получается быстро. Всё верно. Разломы закрывают несколькими аспектами, но огонь – самый действенный.