Сам командир команды во время изложения вариантов Малионом, подмигнул Клоуде, но она не знала содержания разговора между ними у лодки, оттого ответила Свиму непонимающим взглядом. А он, подыгрывая Малиону, задавал ему наводящие вопросы.

Обсуждение действий на завтрашний и последующие дни затянулось до темноты.

– Пойдём к острову, – подытожил Свим все высказывания и предложения, и, до хруста костей потянувшись, распорядился всем спать, ибо подъём будет ранним.

Вопреки желанию выспаться, ночь для Свима выдалась бессонной, хотя Сестерций, как обычно, взял на себя охрану ночлега.

Вначале дурб сам решил поговорить с Малионом без свидетелей. Для того они ушли от костра под неудачным предлогом посмотреть на месте, как они завтра начнут переправу на следующую вершину залитого водой архипелага. Что там можно было рассмотреть в темноте, им самим было неясно, особенно Малиону, которого Свим практически принудил совершить эту прогулку.

– Чего тебя понесло? – злился Свим. – То тихушничаешь, то Ольдима до истерики доводишь. Не проще ли рассказать правду?.. Чего молчишь? Ольдим, хотя я его знаю не очень, но он тебе твоих наскоков не простит. Сам видел, как что, он за меч хватается.

Они подошли к берегу. Темно было так, что не заметили, как вошли в воду, пока она не заплескалась у них под ногами.

– Увидишь тут что! Булькнем, и никто знать не будет, где мы с тобой подевались, – наконец заговорил Малион. – Как он попал в твою команду?

– Кто, Ольдим?

– Он, и Тринер тоже.

Свим вкратце рассказал о событиях последних дней. Малион его не перебивал, а когда Свим поведал ему всё, что считал нужным, проговорил задумчиво:

– Пожалуй, так оно и должно было произойти… Всё остальное… Подвижки там всевозможные, место встречи и обмен репликами – дело случая… – и, не дав Свиму ни одного мгновения, чтобы удивиться его туманному высказыванию и задать наводящие вопросы, Малион повернулся по направлению оставленного костра и громко позвал: – Ольдим! Ты слышал всё. Можешь теперь подойти к нам.

– Чтоб тебя збун в Долине Снов прихватил! – послышалось совсем рядом с ними.

Свим не видел, но почувствовал, что Ольдим приблизился к ним вплотную. Плеснула вода.

– Вы чего мокнете? – неожиданно просто спросил Ольдим, словно они сошлись втроём от нечего делать.

– Тебя с нетерпением поджидаем. Ты же заскучал, поди, слушая Свима?

– Да нет. Стоило послушать. Шли кое-какие интересные подробности. И обо мне тоже.

Свим поёжился: что же он такого наговорил об Ольдиме? Как будто о нём он не очень-то распространялся, так что его заявление о подробностях не имеют под собой почвы. Тогда либо Ольдим ничего не слышал из его рассказа Малиону, так как подошёл к ним только что, либо, уличённый в подслушивании, пытается быть независимым.

– Вот и хорошо, – тем временем говорил Малион. – Вот что, дурбы, давайте-ка я вас познакомлю с вашими настоящими именами… – Сказано это было так, словно перед ним находились расшалившиеся дети. – Постойте! Ещё успеете высказаться. Наша встреча, как я знаю, не случайна. Ваша встреча в Сохе – тоже. Поэтому…

– Ври, да не завирайся! – возмутился Ольдим. – Нужен он мне был, как збун в Долине Снов!

– Ты всё сказал? – Малион подождал ответа, но услышал только глухое ворчанье. – А зачем ты пришёл в Сох как раз тогда, когда там появился Свим?

– Не твоё дело!

– И всё-таки?

– Зачем, зачем?.. Дела были. Потому и пришел. Я даже не знал, что Свим в Сохе.

– Точно! У тебя там были дела. Ты пришел посмотреть, правда ли, что тебя там ожидает Льюжон… Так или нет?

Ольдим угрожающе засопел.

– Не знаю, кто ты на самом деле, но в прятки с тобой играть безнадежно. Да. Но Льюжона не было.

– Был, поверь мне…

– Кто такой Льюжон? – чувствуя, что тупеет от реплик собеседников и задает глупейший из глупых вопросов, когда-либо задаваемый им в своей жизни, спросил Свим.

– Ха! – отозвался Ольдим.

После этого он как будто засмеялся или оскалился – звук был неприятным на слух.

– Ещё узнаешь, – как бы мимоходом заверил Свима Малион. – А может быть, и нет. Не о нём разговор. Нам с вами надо окончательно решить, как быстро и незаметно попасть в Примето. В том плане, о котором я вам сегодня уже говорил, есть серьёзный изъян, независящий от меня…

– Да кто ты такой, чтобы нам, дурбам, указывать!? Кто ты такой, чтобы мы, дурбы, соглашались с твоим збуновым планом? – возмутился Ольдим.

Его прорвало.

Весь вечер, находясь под впечатлением подозрительной осведомленности Малиона о своей персоне, сейчас он испугался не на шутку.

Вдруг этот паршивый всезнайка, свалившийся откуда-то, как збун на голову, не прикрытую копольцем, и вправду информирован о его настоящем нэме? Что будет, если он здесь прозвучит? Ведь носитель этого нэма для всех уже давно умер, исчез, испарился во времени и пространстве. Его нет нигде! Вместо него лет как уж десять назад, словно из небытия, появился Ольдим Оновер Орналес – человек с обезображенным огнём лицом. Человек, позабывший нэм по рождению и всё, что когда-то было связано с ним.

А тут же какой-то безыменный или ухроп збуновый решил вдруг напомнить ему о былом, предлагая, будто играющим в безобидную игру, посвятить совершенно постороннего дурба, поди, такого же безродного, в его семейные дела.

Он кричал и ругался, топал ногами, разбрызгивая воду, хватался за меч и даже собирался сейчас, сей минт убраться на другой остров, лишь бы не видеть этой гнусной рожи, он именно так и сказал, этой гнусной рожи Малиона.

Вскоре выяснилась чёткая направленность его такого бурного негодования. Весь смысл заключался, по сути вопроса, в трёх фразах, из которых он, наговорив много и бессвязно, так и не вышел к чему-либо другому.

Первое – кто он такой, этот Малион, чтобы тут командовать ими, дурбами?

Второе – он, Ольдим, свободный в своих поступках человек.

И третье, связанное со вторым, что он, Ольдим, такой независимый, такой свободный и такой знающий себе цену, так какого збуна тут с ними делает?

Над своей «гнусной рожей» Малион посмеялся, а когда Ольдим выдохся и на мгновение замолк, он воскликнул:

– Наконец-то! Я столько наслышан о твоей гневливости, что стал уже подумывать, слушая твой лепет весь вечер – ты это или кто другой пристал к команде Свима. Я ведь тебя так подзуживал, так заводил, а ты лишь ушами своими захудалыми хлопал. Теперь, наконец, вижу – это ты…

Как реагировал