Это было невозможно спутать. За рисунком располагалась не просто ниша, а настоящее помещение, причём не природное. Там чувствовалась симметрия, геометрия, почти правильная форма. Даже через едва приоткрытый проём ощущалось – пространство внутри было построено искусственно. И отчётливее всего ему в голову приходила мысль, что это точно был куб. Правильный, строгий куб, спрятанный в сердце этой скалы, словно кто-то воздвиг его нарочно, а потом закрыл “вышивкой” печатью.

У него по спине пробежали мурашки. Змея лишь нашла удобное логово. А кто и зачем построил куб – вопрос куда более серьёзный. Он долго стоял на границе, ощущая прохладу неведомого пространства, пока решился – и шагнул внутрь.

Сначала его накрыла тишина, особая, глухая, словно он вошёл в сосуд, вырезанный из цельного куска камня. Воздух внутри был неподвижным, но не затхлым – скорее вязким, плотным, пропитанным чем-то, что он не мог сразу определить. Ни пыли, ни запаха плесени – лишь лёгкий привкус минералов на языке и едва уловимое шипение, как будто звук далеко за стенами.

Едва глаза привыкли к темноте, он понял – куб внутри не был пустым. Первым делом взгляд наткнулся на кучу старых шкур и сброшенных оболочек – логово змеи. Огромные кольца старых линек, сложенные слоями, пропитанные запахом ядовитой плоти, лежали почти у самого центра. Места там было достаточно, чтобы существо обвивалось кольцами и дремало десятилетиями, и всё же он сразу отметил то, что понял. Убитая им змея не создавала это пространство. Она лишь приспособилась и жила в нём.

В углах он различил нечто совсем иное. Выстроенные в строгом порядке самые разные и даже резные полки, гладкие, словно их выточили инструментом. На них лежали ящики, некоторые приоткрытые, но большинство – закрытые и покрытые тонким слоем каменной пыли. И чем больше он вглядывался, тем отчётливее понимал, что это не природные образования, а настоящий склад, созданный человеком или кем-то разумным.

Обнаруженные им в углу сундуки особенно бросались в глаза. Они выглядели так, словно сошли со страниц какой-то сказки. Массивные, деревянные или каменные, окованные железными и бронзовыми полосами. Некоторые были украшены узорами, похожими на руны или завитки старинной вязи. Он медленно провёл ладонью по крышке ближайшего – металл холодил, но под пальцами пробегали едва уловимые волны энергии.

Он отступил, ощутив внезапное давление. Магические линии, тянущиеся по крышкам, сливались в сложные узоры, напоминающие защитные печати. Они словно дышали своей силой, и от этого казалось, что сундук живой. Он попытался поднести руку ближе – и сразу же ощутил резкий толчок, словно чужая воля оттолкнула его.

Заметив рядом на полу следы – глубоко вдавленные в камень изгибы, оставленные тяжёлым телом змеи, – он понял главное: за всё время, что существо жило здесь, оно ни разу не тронуло сундуки. Более того, змеиные следы обходили их стороной, словно сама тварь чувствовала какой-то своеобразный запрет и даже страх перед этой силой.

В этот момент его пробрало дрожью. Это место не было просто скальным убежищем. Кто-то когда-то сделал его тайным хранилищем. А змея оказалась всего лишь стражем, пусть и неосознанным.

Кирилл поднёс ладонь к одному из сундуков, решившись проверить, насколько опасен этот рисунок на крышке. На мгновение показалось, что линии – всего лишь украшение, но стоило пальцам коснуться холодного металла, как они вспыхнули, будто налились синеватым светом.

Холод ударил в руку, словно его окунули в ледяную прорубь. Он едва успел одёрнуть ладонь – и это спасло его. Узоры ожили, как сеть, и энергия рванулась наружу, по капиллярам линий растекаясь по самому сундуку, а затем и по полу вокруг него.

Ощутив это, Кирилл инстинктивно отпрянул, резко отпрыгнув назад. В ту же секунду из воздуха прорезался треск, и на месте, где он только что стоял, пол мгновенно покрылся толстым слоем инея. Лёд выступил не только на камне, но и в воздухе, словно тонкие хрустальные нити, переплетаясь в решётку.

Он замер у стены, сдерживая дыхание. Лёд вспыхнул призрачным сиянием, как будто пытаясь ухватить жертву, но, не обнаружив её, застыл в странной красоте, и вскоре начал медленно осыпаться, словно растворяясь в пространстве.

– Ловушка… – Глухо пробормотал он себе под нос. – Чистая магия льда.

И тут его озарило. Всё это время он видел узоры – линии, которые тянулись по крышкам, по стенам, по самому пространству. Он воспринимал их как нечто само собой разумеющееся, словно второе зрение, обострённое после попадания в этот мир. Но сейчас он понял, что обычный вор, даже самый хитрый, просто не заметил бы этих линий. Он сунул бы руку – и замёрз заживо.

А он видел. Он мог различать структуру, как будто смотрел не только глазами, но и внутренним чутьём. Это не было врождённой особенностью этого мира – это было его, Кирилла, что-то, что пришло вместе с ним сюда.

Его сердце забилось быстрее. Значит, такие ловушки рассчитаны на незрячих. На тех, кто воспринимает мир только глазами. Создатель же этих защит даже не предполагал, что кто-то способен увидеть самое полотно магии, словно вышивку, прежде чем активировать её.

Кирилл выдохнул, понимая, насколько случай сейчас спас ему жизнь. Его тянуло попробовать ещё раз – но теперь осторожно, медленно, с расчётом. Немного погодя он снова стоял над сундуком, и вокруг него висела та же тишина, что бывает в серверной утром, когда все лампы ещё тлеют в мягком сумраке – только здесь лампы были рунными линиями, а вместо проводов – каменные жилы. Он прижал ладонь к холодной крышке и позволил себе на мгновение погрузиться в ту странную логику, которая теперь жила в его голове. Если это защита – значит у неё есть алгоритм… У неё есть входы и выходы… Триггеры… И питание… И если у неё есть алгоритм, значит, его можно прочесть.

Со всеми предосторожностями вытащив сундук из монолита скалы, он сел на корточки, как чинный техник перед щитом управления, и достал из пояса тонкую палку – не потому, что мечтал с ней драться, а потому что она была его первой “зондовой” программой. Палка – как указатель курсора, как щуп осциллографа. С помощью которой он мог поводить по линиям, не нарушая их целостности. Ветер шевелил сухую траву, и метель из пыли от старой пыли казалась ему теперь шумом фонового процесса, который нужно было отфильтровать.

Он посмотрел на узор как на