Одним словом, в глазах мальчика не было красоты боя, а только дикая свалка. И некому было подсказать, что так делать нельзя, когда идёт игра с жизнью и смертью, что вначале надо подумать, а уж потом наверняка поразить противника, что такой безалаберный бой способен в течение короткого времени высосать все силы и привести к плачевному результату.

Даже Свим, превосходящий любого из бродяг искусством владения мечом, действовал прямолинейно и без разнообразия, словно рубил дрова.

Он бы, Камрат, действовал совсем иначе…

Глава 18

Его размышления прервали сразу два одновременно произошедшие события: решительные шаги людей, до того как бы безучастно смотревших на происходящее в гуще боя, и натуженный храп выродка, решившего не рисковать в общей схватке – не Свим с торном, так свои зашибут, – а напасть на беззащитное, по его мнению, человеческое дитя.

Мышекрыс, а это был хопперсукс, с отвратительной ухмылкой превосходства на личине остановился в шаге от мальчика. На Камрата пахнуло потной шерстью и прогорклым запахом костра. Крупные бусины агатовых глаз внимательно осмотрели мальчика. Камрат встретился с взглядом мышекгыса и содрогнулся от ненависти, излучаемой им. В его глазах не было ничего разумного, лишь дикая ненависть и безумство жажды крови.

Хопперсукс в одной руке держал кинжал с длинным лезвием, в другой вертушку с цветными полосами – урлютку, – предназначенной для отвлечения внимания неприятеля от основного оружия, которым будет нанесён решающий удар.

Мальчик прищурился, как его учила бабка Калея, и быстро отвёл взгляд от урлютки, сосредоточив, этому тоже учила его бабка, всё своё внимание на лапине выродка с кинжалом.

Вот: мышекрыс в сером плаще, подпоясанном синей лентой с золотистой прожилкой, делает последний шаг по направлению в жертве, урлютка описывает занимательную кривую, а кинжал неумолимо нацелен в горло мальчишке, обалдевшему от происходящего между ним и убийцей.

Дальше: лапина с кинжалом подалась вперёд и…

Так или примерно так, наверное, представлялось выродку вся эта сцена, где он властвовал и карал, был непобедим и проворен, как сама неминуемая смерть.

Но всё произошло совершенно другим образом.

Мгновением позже мальчик вдруг исчез из поля зрения мышекрыса, а лапина с кинжалом вдруг попала в захват и хрустнула костью, переломленная словно тростинка.

Ещё краткий миг – и недавний хищник лишился чувств от страшного удара пяткой в шею.

Камрат ловко поймал выпавший из сломанной им лапины выродка кинжал, почувствовал его приятную тяжесть и удобство: он пришёлся ему как раз по руке и был по силам так же, как и мышекрысу, ростом и комплекцией едва ли обогнавшего мальчика.

Рука Камрата словно сразу приросла к ухватистой рукоятке, рука будто черпала из неё и напитывалась энергией, разливающейся по всему его телу. Недавнее только лишь созерцательно-оценивающее настроение, и не более того, быстро сменилось захватывающим азартом схватки и будто взашей подтолкнуло Камрата в непредсказуемую канитель дерущейся толпы.

Время для Камрата замедлило свой извечный бег и плавно и не спеша потекло, давая глазу возможность проследить и осмыслить каждое движение, возникшее вокруг. Все участники схватки как будто замерли, подавая лишь робкие признаки жизни: нелепые позы, медленно падающие или вздымающиеся клинки и дубинки, остекленевшие или плотно прикрытые в миге глаза…

И он, Камрат, – быстрый и подвижный среди тягуче-медлительной динамики боя.

С хода он ткнул одного из людей, заходящих Свиму за спину, под ребра, и следом, крутнувшись и перебросив кинжал из правой в левую руку, поданную назад, поразил другого – выродка, жаждущего добить К”ньеца. Сделал он эти движения легко и быстро, так что К”ньец, готовый к худшему для себя, некоторое время с недоумением рассматривал мальчика и поверженных врагов. Ему вначале показалось нечто неопределённое, ворвавшееся между ним и выродком, будто какая-то тень, бестелесная и неукротимая, прикрыла его. К”ньец готов был возвести благодарность Биологу, Дарующему Разум, явившегося к нему из небытия тысячелетий на помощь в самый критический момент его жизни. Когда же он, наконец, разобрался в ситуации, то отверг провидение, однако действительность – действия Камрата – повергли его в ещё большее изумление. И сейчас появление самого Дарующего Разум в любой ипостаси могло показаться ему меньшим чудом, чем вступление мальчика в схватку.

Невдалеке от К”ньеца, испытывая, похоже, те же чувства, стоял выродок из барсуков и пялился на неуловимые движения Камрата, как на зрелище, невозможное в этом мире.

Камрат этих немых сцен не видел. Он, обуянный разлившейся в его теле легкостью, сдвинулся вправо и прикрыл Свима, отбив нацеленный на него выпад, а потом, делая невероятные прыжки и подскоки, двинулся вперёд и поравнялся со Свимом.

К этому моменту дурб стал уставать и уже подумывал, как бы целым выбраться из круговерти ножей и мечей. Его атаки были ещё мощными и осмысленными, они держали противников в напряжении так, что они роились вокруг него как мотыльки вокруг огня: то подступали, пытаясь дотянутся до него орудием, то откатывались, получив сдачу в виде синяка или пореза. Длинный меч Свима кидался то в одну, то в другою сторону и вспарывал одежду, кожу и мышцы одинаково безжалостно не только у тех, кто рисковал к нему приблизиться, но и у менее активных и нерасторопных путров.

Точно в таком же положении очутился торн.

Против него ополчился с десяток выродков во главе с двумя людьми, его аура ещё пылала, однако с уходом солнца за деревья она не пополнялась энергией и постепенно угасала.

Наступил момент, когда всем такая рубка надоела. Силы пошли на убыль, жажда убийства притуплялась.

Многочисленные бандиты уже откровенно ожидали, когда Свим выдохнется полностью, а у торна иссякнет запас энергии, и их можно будет убить их же усталостью. Так что Свим постепенно стал ощущать вокруг себя странную пустоту – кругом враги, клинки и дубины, а его меч мечется впустую.

Неожиданно между Свимом и шеренгой нападавших выпрыгнула хрупкая фигурка и вплотную подступила к бродягам, ощетинившимся мечами. Один из них сразу же, удивленно охнув, упал, а остальные отступили нестройной ошеломлённой группой, за что поплатились раной у выродка из псов.

Но тут же они все двинулись на обидчика.

Камрат наступал и уклонялся с незаметной для глаз