А когда в поле зрения появилась женщина с темной кожей, как у выходцев из Тысячи царств, мое сердце застучало, словно барабан, а горло сдавило. Чарра. Она села в мягкое плюшевое кресло, прихлебывая из серебряного кубка ароматное красное вино со специями. За прошедшие годы она немного прибавила в весе, в ее коротко стриженных волосах появилась седина, а в уголках глаз гусиные лапки морщин, но она не утратила красоту. Дымчато-ореховые глаза были тусклыми и скучающими, налитыми кровью от вина и усталости. Одета она была в точно такую же черную блузу и штаны, как и моя провожатая, только мятые и несвежие. Ее окружало облако скорби, от которого у меня защемило сердце. Ох, Линас…

Стоящая за моей спиной помощница откашлялась, лаская горячим дыханием мой затылок.

– Это господин Домосед.

Я представил, как она кладет ладонь на рукоять кинжала в готовности вонзить его мне в спину.

Ее хозяйка лишь мельком посмотрела на меня, кивнула и глотнула вина, оставив на губах алый след.

– Ты сказал, что представляешь Арканум. Чего ты хочешь?

Я погладил подбородок. Конечно, я приобрел множество шрамов и избавился от потешной острой бородки, модной в прежние годы, но все же… Я вытащил из кармана самокрутку, прикурил ее от лампы и сжал между губами. Потом глубоко затянулся и выдохнул, дым заструился в свете лампы и полетел к невидимым охранникам.

– Представляю этих вечно ноющих самовлюбленных мерзавцев? Да, в прошлом я имел к ним отношение, Чериам.

Она резко выпрямилась от потрясения, что кто-то назвал ее именем, данным при рождении, которое знали только несколько человек из былых времен. Она на мгновение застыла. А потом кубок клацнул по полу, вино разлилось темно-красной лужицей, и она уставилась на меня с радостным удивлением, а затем сердито, наконец-то став похожей на прежнюю Чарру.

– Домосед? Ах ты, вонючий поганец. – Она встала и хлопнула в ладоши. – Все вон!

Вооруженная охрана удалилась, открыв створки лампы, но помощница с ножами осталась у меня за спиной. Чарра не сводила с меня глаз.

Она подошла и схватила меня за грудки, подняв с кресла, и чуть не задушила в объятиях.

– Я знала, что ты жив, проныра!

Я не мог скрыть радости. Это был счастливейший момент за многие годы, пусть и с привкусом горечи из-за недавних событий. Мы долго не отпускали друг друга, пока она в конце концов не отстранилась. Она обвела взглядом мои шрамы:

– Что у тебя с лицом?

Я откашлялся:

– Порезался, когда брился.

– Брился? – Она подняла бровь. – Чем? Медвежьими когтями? – В ее глазах вдруг вспыхнула ярость. – Десять лет! Мог бы хоть письмо прислать.

От ее пощечины у меня клацнули зубы, а голова откинулась в сторону, и я оказался лицом к лицу с помощницей Чарры. Девушка вскинула брови, и лукавое выражение ее лица опять показалось мне на удивление знакомым.

Я перевел взгляд с нее на Чарру и обратно. И тут до меня дошло. У нее глаза Линаса. В моей голове что-то щелкнуло, и я с полной ясностью увидел в ее чертах смесь Линаса и Чарры.

Я проглотил комок в горле:

– Не может быть! Это же малышка Лайла?

Я вдруг ощутил страшную неловкость из-за того, как бесстыдно пожирал ее взглядом чуть раньше.

Лайла выглядела безнадежно смущенной, маска ледяного самообладания треснула.

– Дорогая, ты помнишь дядю Эдрина? – спросила Чарра.

Лайла нахмурилась, рассеянно протянула руку и ущипнула меня за подбородок, но потом осознала, что сделала, отдернула руку и густо покраснела. Похоже, она вспомнила, как в детстве дергала меня за бороду.

Чарра обняла ее:

– Оставь нас ненадолго наедине, милая.

– Если ты уверена… – сказала Лайла с недовольным видом.

Чарра сжала ее руку и выпроводила, но перед тем Лайла бросила на меня многозначительный взгляд, обещающий выколоть мне глаза, если я хоть пальцем трону ее мать.

Как только мы остались одни, Чарра пнула меня по лодыжке, просто чтобы позлить.

– Вот же старый осел. Я не видела твою жалкую рожу с тех пор, как ты прибежал ко мне с той старой коробкой. Я думала, ты опять впутался в какие-то неприятности, и не ожидала, что сбежишь из проклятого города, даже не попрощавшись. Почему ты уехал? В ту ночь умер бог, и я с ума сходила, боясь, что до тебя тоже добрались.

Я нервно сглотнул и решил, что лучше выложить все начистоту:

– Я… В общем, я тоже подозреваю, что имею к этому отношение. В ту ночь я нажил серьезных врагов. Прости, я рассказал бы тебе больше, если бы сам знал. Но в моей памяти зияет дыра.

Она с сомнением посмотрела на меня.

– Я заключил сделку с очень опасным существом, и воспоминания о том, что тогда случилось, заперты в глубинах моего мозга.

Она внимательно изучала все произошедшие со мной изменения – шрамы, морщины, седеющие волосы, а потом нахмурилась, поскольку моя внешность не вполне соответствовала возрасту: таковы преимущества магии.

– Ладно, сейчас у меня и без того достаточно поводов для тревог. Ты славно постарался, сымитировав свою смерть, так что Арканум не стал тебя искать. Все поверили, что это твой обугленный труп нашли около порта Хелиссен. Ну, почти все – Линас не сильно расстроился, и, зная о вашей особой связи… Он плохо умеет лгать… – Она поморщилась. – Плохо умел. Полагаю, ты взял с него слово держать меня в неведении?

– Прости, – сказал я, проведя рукой по спутанным волосам. – Они ни за что не остановились бы, если бы заподозрили, что я жив. То тело принадлежало старому фермеру по имени Роб Тиллан, и, судя по запаху, он умер от кровавого поноса. Я лишь полил тело собственной кровью и с помощью толики магии обдурил нюхачей. Огонь и несколько попавшихся так кстати свидетелей моей смерти довершили дело.

Она покачала головой, ее губы тронула улыбка.

– Ты всегда был хитрым лисом, чему я очень рада. И где ты был все эти годы?

– Да где только не был, – вздохнул я. – Я побывал, наверное, в каждом городе и деревне Каладона – от Дальнего порта на юго-западе до Вольных городов на севере и земель горцев за ними.