– Как ты везде успеваешь?

– У меня есть сестра-близнец, – с улыбкой сказала Сикфара, и Модвин очень тяжело вздохнул. Она надула губы. – Что? Это чистая правда. То есть была когда-то.

– Ты серьезно?

– Вполне.

– А что случилось?

– Она в шесть лет подавилась косточкой.

Модвин чуть не закашлялся, но вовремя поменял положение.

– Мне очень жаль, – сказал он и прочистил горло. – Фара, прости… за все. Я не хотел тебя обижать.

Она задумчиво раскрутила кончик русой косы, как ударный груз боевого кистеня.

– Меня глубоко обижает серость этих стен. Терпеть не могу твою комнату.

– Все хотел спросить, – начал Модвин и немного замялся под ее внимательным взглядом. – А как ты здесь оказалась? Дверь же вроде бы точно была заперта.

Сикфара рассмеялась.

– Милый мой дурачок! У меня давным-давно есть собственный ключ.

Когда она, шурша юбками, уходила прочь, Модвин смотрел ей вслед и думал о том, как глубоки бывают потайные карманы.

Он, попивая оставленный Сикфарой лимонад, прочел страниц десять из «Песни стали» и закрыл книгу без закладки. Несколько лет назад Модвин почти ничего в ней не понял. Теперь он знал, что все там написанное – полная чушь. Когда люди хотят убить друг друга – из мести, из алчности ли, маловажно, – они не стоят в позах, не шевелят бровями и уж точно не складывают рифмы.

Модвин хотел побыстрее избавиться от этой дурацкой книги и еще нескольких даже более дурацких, чтобы хоть немного освободить стол, но едва успел выйти из комнаты и закрыть ее на замок, как услышал с верхнего уровня башни тревожный лязг: там тоже только что заперли тяжелую дверь.

Он за все эти дни так и не придумал способ поговорить с пленным пушкарем незаметно: его стерегли постоянно, как дорогого коня, а получать нагоняй от Ортрун никому, включая Модвина, не хотелось. Напрямую он тоже спрашивал, конечно. Сестра была так занята расчерчиванием дорожных карт, что удостоила его лишь односложным ответом – отрицательным, само собой, и не терпящим никаких возражений. В тот же момент Модвин заметил человека из хоревьей свиты, протискивающегося к столу между широких плеч гетмана и Венжеги, и рассудил, что лучше пойти в обход.

Пушкарь с каждым днем проводил в Сааргете еще больше времени, чем должен был, но обходной путь в его камеру так и не нашелся, хотя Модвин изучил десятки историй о том, как избегать вражеских ловушек. Зато двое грозного вида молодцев из домовой стражи, сотрясающих теперь ступени башенной лестницы, шли себе напрямик и не беспокоились – вообще ни о чем, наверное. Что за славная жизнь.

Впереди вразвалочку шагала Ютта, будто медведица под двумя соснами. Она жестом велела провожатым идти дальше, а сама остановилась на площадке у двери и ласково приобняла Модвина.

– А я все думала, куда ты подевался, – заговорила управляющая, растирая ему плечи, будто он замерз. Потом она вдруг понизила голос: – Знаешь, кого ты спас из плена под шумок? Ясинту, дочь царицы. Хаггеда перед тобой в долгу.

Модвин посмотрел вниз, наверх, снова на Ютту и сказал:

– Ты шутишь.

– Да прям. Нарочно такое не придумаешь.

– Ты же не скажешь Ортрун? – спросил он как можно тише.

– Уже сказала, – ответила кормилица и тут же ободрила его хлопком по плечу. – Не бойся, тебе не достанется. Я слегка переиначила подробности. Ясинта просто воспользовалась вашим приходом и сбежала. Ты не рисковал ради нее головой.

– И что Ортрун ответила?

– Ей не до того. Если бы в мешках, что ты привез из Жильмы, был порох, она расцеловала бы тебя в обе щеки.

«Тогда, наверное, к лучшему, что там не порох», – подумал Модвин и пробормотал:

– Муть какая-то.

– Согласна. – Ютта сложила руки на груди и почесала локти. – Вообще, все это очень в духе Иголок.

Модвин, весь вчерашний вечер просидевший с Мартином Венжегой и его суеверной Вильмой, которая крепила к деревянным рамам вороньи перья, пока хорунжий под брагу вспоминал военное прошлое, покачал головой.

– Это были не Иголки.

– Я знаю.

– А кто это был?

– Не знаю, – ответила помрачневшая Ютта. – И меня это тревожит.

Он тоже тревожился – по этой и многим другим причинам, и внимательная кормилица, не сказав ни слова о его отрезанном хвосте, потрепала взгрустнувшего Модвина по затылку и успокоила:

– Зато удача, кажется, на нашей стороне.

«Настас Хорева тоже на нашей стороне, – вспомнил он. – И что-то пока от этого не легче».

Хотя, может, удача Модвина была в том, что он через весь замок дошел до библиотеки и не пересекся ни с одним из гостей. Или это снова постаралась Сикфара. Или Сикфара была его удачей. Сегодня, потрогав украдкой ее живот, Модвин подумал, что там, должно быть, тройня – таким он ощущался большим и плотным. Пока что лишь эта мысль о будущих детях показалась ему приятной.

Тем неприятнее Модвин себя почувствовал, услышав в закутке перед библиотекой сдавленный девичий плач.

Рагна, вся в темном и с немытым лицом, почти растворилась на фоне каменной стены, только торчащие из-под взлохмаченных волос кончики ушей и ладони, которыми она обхватила колени, выделялись маленькими светлыми пятнами.

Модвин осторожно приблизился и вполголоса спросил:

– Что такое?

– Ничего! – шикнула Рагна, брызнув в его сторону слюной или слезой. Потом она глубоко всхлипнула и подняла на Модвина маленькие глаза. – Вы все скоро уедете, а мне сказали оставаться тут с младшими! Я не хочу!

Совсем не представляя, чем утешить племянницу в таком горе, Модвин присел на корточки и коснулся ее острого плеча.

– Так надо.

Девочка гневно вскинула голову.

– Это нечестно! Даже тебя мама в бой отпустила!

– Война не для детей, Рагна, – грустно сказал Модвин.

– Я уже не ребенок, – возразила она. – Отцу было четырнадцать, когда он пошел воевать.

– Тебе только восемь.

– И что? Это уже почти.

Модвин вздохнул, и острый корешок «Песни стали» кольнул его в подмышку. В голову пришла неожиданная мысль.

– Возьми пока эти книги, – предложил он. – Они все о сражениях и поединках.

Рагна сморщила крючковатый носик.

– Отец говорит, там пишут полную чушь.

– Н-ну, – протянул Модвин, призадумавшись, – все-таки не полную. Сначала прочти. А потом я скажу тебе, где чушь, а где правда.

– А ты уверен, что знаешь? – с подозрением уточнила племянница, принимая стопку из его рук.

Модвин пожал плечами.

– Можешь спросить отца. Или господина Венжегу.

– Я спрошу тебя, – решила Рагна. – И их тоже. Но потом.

После ухода племянницы Модвин постоял немного, пялясь в закрытые