Замиль Ахтар
Испивший тьмы
Zamil Akhtar
Dark Drinker
© 2024 by Zamil Akhtar
© Р. Сториков, перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Пролог. Кева
В час джинна холодный южный ветер привел в порт Доруда четырехмачтовый галеон под флагом Принципуса. Учитывая, что я видел ангела собственными глазами, меня встревожило, насколько точно он изображен на флаге. С омерзительными подробностями на развевающемся саргосском стяге были нарисованы один круглый глаз, раздутое тело кальмара и щупальца осьминога. Тот, кто задумал эту эмблему, знал, как мерзок ангел, но все же решил возлюбить его. Отдают ли себе отчет этосиане, насколько отвратительны их боги?
Да и сам галеон вызывал дрожь. Его корпус из дерева и стали возвышался так высоко, что напоминал титана в доспехах, качающегося на волнах. Из орудийных портов на глинобитный город смотрели шестьдесят пушек. Куда более внушительное чудище, чем галеры моего собственного флота, который остро нуждался во внимании. К сожалению, в дюнах Доруда трудно раздобыть древесину.
Как и у ангела, которому он, видимо, со страстью поклонялся, у человека, сошедшего с галеона, был только один глаз. Одет гость был богато для выходца с Запада, лоб и щеки загорелые, как бывает у моряков, и аккуратно постриженная борода, хотя и с несколькими проплешинами. Он даже прилично владел парамейским, хотя, как и мне, ему с трудом давались гортанные звуки. И за болтовней о торговых сделках и возможностях для него и для меня он так и не сказал ничего примечательного. Он пригласил меня выпить жинжи на палубе его корабля, от чего я со всей серьезностью отказался, предпочитая подкрепить репутацию трезвенника, а не потакать слабостям в компании самого хорошо вооруженного купца, которого я когда-либо встречал.
После краткой встречи я вернулся к себе, зажег благовония и закрыл дверь. В угловой нише мягко мерцала свеча, отбрасывая мою тень на Великого визиря Баркама.
– Кто он? – спросил я.
Баркам потер изумрудное кольцо. Единственное, которое я дозволил ему носить. «Можешь оставить остальные кольца, – сказал я, – но тогда твои пальцы буду хранить я». Он больше не носил ни бриллиант, ни рубин, ни жемчуг.
– Я знаю его как торговца и исследователя, – ответил он.
– Зачем купцу шестьдесят пушек?
– Он еще и военный.
Именно этого я и боялся. Саргосцы принесли беду на острова к востоку от Доруда, оспаривая их принадлежность Кашану. Хотя они оставили набоба Коа за главного, все прекрасно знали, что он исполняет их волю, а не волю шаха Бабура. Учитывая, что в Диконди собиралась армада крестейцев, было небезопасно позволять могущественным союзникам империи свободно бороздить мои воды.
– Ты должен позволить ему заниматься своими делами, – сказал Баркам, пригладив кипенно-белый кафтан. Визирь никак не мог перейти на простые ткани и цвета, которые я внедрял при дворе, но я ценил, что он хотя бы пытается.
– Послушать тебя, так я должен позволить этосианскому военному кораблю пройти по моим водам?
– Послушай голос разума. У нас и без того полно врагов. Если ты сейчас спровоцируешь саргосцев, они попытаются задушить твое правление в колыбели. А у них полно золота, чтобы умаслить твоих врагов и переманить твоих друзей, тем более что им благоволят банкиры из Дома Сетов.
Люди с золотом меня не тревожили. Меня волновали обладатели золота, оружия и честолюбия.
– Я слышал, саргосцы теперь имеют большое влияние при дворе в Гиперионе, именно они как кукловоды правят в Крестесе.
Об этом во время нашей встречи в Мерве мне сказал Айкард.
Баркам поерзал на подушке, его напомаженная голова блеснула в свете свечи.
– Я слышал то же самое. Но это не значит, что мы должны слепо враждовать с ними. Мы еще не готовы дать им отпор, да и они, похоже, не хотят наживать себе врага, учитывая, что мы контролируем канал Вахи – жизненно важный для них путь к Восточным островам.
– Тогда кто, если не они, стоит за крестейской армадой, собирающейся в Диконди?
– Какой-нибудь влиятельный экзарх, патриарх или даже сам император. Я как раз выясняю подробности через своих лазутчиков.
Да, его шпионы весьма полезны. В том числе и по этой причине я не водрузил его голову над воротами Изумрудного дворца в ту ночь, когда отбил у него дворец.
В дверь постучали.
– Султан, к тебе пришла женщина, – сказал стоящий на страже абядиец, которого я отобрал и подготовил лично.
– Что за женщина?
– Утверждает, что она твоя жена.
Великий визирь встал с проворством юноши:
– Можем продолжить разговор о саргосцах после того, как ты с ней встретишься.
С чего вдруг сюда явилась Лунара?
Выходя из комнаты, Баркам покосился на нее – можно подумать, я этого не заметил. Она сняла маску с глаз. В угасающем свете свечи глаза цвета морской волны сияли, в них хотелось утонуть.
Трепет сердца наполнил меня страхом.
– Зачем ты пришла?
Ее кожа стала белее, как будто теплые краски Сади выцвели и теперь возобладал лед Лунары. Даже волосы, когда-то огненно-рыжие, сейчас больше напоминали едва тлеющие, присыпанные пеплом головешки.
Лунара вытащила папирус из кармана кафтана цвета нефрита и вручила его мне дрожащими пальцами.
«Михей знает, где твой сын», – было написано там на сирмянском незнакомым корявым почерком.
– Что это? – Увидев имя человека, убившего мою дочь и разрушившего мой дом, я с трудом подавил гнев. – Говори же, или ты дала обет молчания, как этосианская монахиня?
– Трудно описать мои чувства, – ответила она голосом Сади, но с тем же акцентом казарм, как у меня, а не с напевным дворцовым говором Сади.
Я не мог показать этой незнакомке ту детскую нежность, которую испытывал к ней. Не мог ей доверять. Мне с самого начала не следовало ей доверять.
– Пусть сейчас уже за полночь, у меня есть неотложные дела. Султан никогда не спит. Объясни, почему ты прошла через свои катакомбы, только чтобы отдать мне эту записку.
Лунара расхаживала между моим столом и фреской с изображением святого правителя Назара во главе разношерстной армии верующих. Одна из немногих фресок в Изумрудном дворце, которая мне нравилась, поэтому я и выбрал эту комнату в качестве своего кабинета.
Когда Лунара проходила мимо меня, я схватил ее за руку и притянул к себе. Даже через ткань кафтана я почувствовал
