Вышло даже смешно. Вот в таком состоянии меня можно было бы брать тёпленьким: зайдя в своё жилище, я настолько расслабился, что моментально растерял бдительность и не сразу понял, что в моей кровати расположилась прекрасная девушка.

А у каждого сильного мужчины есть свои секреты и тайные места, где он немного, но слабее обычного.

— Прости, барин, прилегла. Стомилась, — виноватым тоном говорила Анна. — Нынче же уступлю тебе.

Да, я был уставший. Да, не мешало бы поспать хотя бы пару часов, чтобы потом проводить на вылазку стрельцов. Впрочем, там все готово, состав участников определен. Пусть сами пробуют. Большие уже. Дисциплина должна быть, но и инициатива тоже. Будем искать оптимальное соотношение.

А ведь бунтовщики могут попробовать штурмовать Кремль с рассвета. И тогда я должен находиться исключительно в крепости, как и большая часть моих людей. Те, кому я доверяю чуть больше, чем другим.

Но чёрт возьми! У меня в комнате красивая черноглазка. У меня здоровый молодой организм, который требует… Который требует…

Анна же уже встала с кровати и поправляла свой сарафан. Я подошёл к девушке, взял её за плечи, чуть повернул и впился губами в её сладкие уста.

Девушка поддалась на поцелуй. Неумело, скромно… Я уже было обрадовался. Как Анна укусила меня за губу.

— Ай!

Не оттолкнул ее, сама отшатнулась. Посмотрела на меня наливающимися влагой глазами. Я почувствовал, как жидкость с солоноватым привкусом начала растекаться во рту. Прокусила ведьмочка мне губу.

— Я… нет… не можно, — чуть ли не плача, бормотала девушка.

В отблеске всего одной свечи, со своим девичьим смущением, она была ещё прекраснее. И не было бы у меня опыта прошлой жизни — я бы теперь просто-напросто набросился на красотку. Но никогда ранее не допускал такого — и сейчас не буду принуждать женщину к близости. Пускай умом созреет.

А пока что и вправду нужно отдохнуть.

— Ложись, спи. И ничего не бойся. Я же на лавке посплю, — сказал я.

— Нет, сие не можно! — встрепенулась девушка. — Ты прощай меня. Узрела в тебе защитника. Но спать я буду на лавке.

— Делай, что тебе говорят! — сказал я, быстренько постелил на лавку кафтан и лёг.

Неудобно, конечно. Но спать можно. Бывали и куда как худшие условия для сна. Но если самому лечь на тюфяк, а женщину сослать на лавку — сон и вовсе не придёт. Совесть замучает. А наутро решим вопрос — поставим еще одну кровать. Места в горнице хватит. Не по-нашему, не по-сословному выходит, что я на лавке, а прислужница-девица в кровати.

Вероятно, мне нужно выбивать из себя привычки и замашки прошлой жизни. Но насильно это делать не хочу. Если внутри меня будет рождаться сословность, если начну к челяди относиться будто к табуретке, так тому и быть. А пока что — сон…

— Бах! Бах! Бах! — послышались выстрелы, разбудившие меня.

Что-то началось? Рассвет. Штурм ли?

От автора:

Город Греха — фэнтезийный боевик в антураже магического Сиама. Пираты, контрабандисты, хтонь, разные расы и попаданец, оказавшийся в этом кипящем котле https://author.today/work/389456

Глава 10

Москва

14 мая 1682 года

Я вскочил, чуть было не упал и не ушибся о стол — забыл, что на лавке лежу. Но быстро сообразил, что это всё тот же выстрел из пушки. Бунтовщики таким образом сообщают нам, что даже крестный ход, который был организован патриархом ночью, ничего не изменил.

А что он изменит? Примирение возможно, но только с теми, кто не запятнал себя бунтом, а так, стоял в стороне, когда все случилось. Виновные же должны быть наказаны, однозначно. Иначе власть прочной не будет и стрелецкая вольница повторится, причем очень скоро.

Я посмотрел вокруг, но умыться приготовлено ещё не было. Прохор явно сейчас зализывает свои раны, здорово ему досталось у кареты. А больше за мной поухаживать и некому.

Или же есть кому?

Чернявая девушка мило улыбалась во сне. Её жёсткие волосы расплескались по подушке, словно чернила в озерце. Анна явно немножечко прихворнула, дышала открытым ртом — нос, видно, заложило.

Смотрелось это очень и очень мило. И столько же в ней той самой, взрослой сексуальности, что я невольно сглотнул слюну. А может быть, напрасно галантничал ночью? И сейчас проснулся бы в объятиях красавицы? Или же стоит оставаться мужчиной, который не станет брать то, что пока не готово отдаться?

Тяжело вздохнув, улыбнулся. Всё правильно сделал. И без того девчонка уже приобрела плохую славу. И никто не поверит, что мы спали раздельно. Но я еще и доверился своей чуйке. В этой девчонке и кроме красоты есть что-то, что именно, не знаю. Может характер.

А тут я ещё принуждать стану? Пускай знает, что клевещут за спиной, но не я причина её бед. При этом я понимал, все понимал… Мне нужно кого-то опекать. Я из когорты мужчин, кому нельзя жить без того, чтобы нести ответственность за кого-то. Есть семья, это так. Но они далеко. А мне нужно быть защитником здесь и сейчас. Вот такая… психология.

Вдруг девичьи бровки начали подёргиваться, веки открылись, и на меня уставились глубокие, что в этом чёрном омуте можно утонуть, глаза.

— Проснулись? Я нынче же… — Анна было дело подхватилась, откинула одеяло. — Ой!

Одеяло быстро было возвращено на место, девушка накрылась им до самого подбородка. И ведь она не была обнажённой. Только и явилось моему взору, что стройные ножки из-под чуть задравшейся рубахи.

Улыбнувшись, я повернулся спиной, демонстрируя тем самым свою тактичность.

— Барин, а ты объявишь меня своей прислужницей? — умоляющим тоном спросила Анна.

— А кому я должен это объявлять?

— Так всем, кто спросит. Стрельцам твоим наказать потребно, дабы, если что, сказали Настасье али её батюшке, что нынче я твоя. Тогда меньше домыслов будет. Да и тебя убоятся, потому промолчат, не обидят меня.

— И не устыдишься, что моя? — спросил я, резко развернувшись.

Анна стояла покорно. В одной ночной рубашке из тонкого льна. Её точёная фигурка вся видна была сквозь материю, почти и не оставляя пространства для фантазии. Тонкая талия, оформившаяся явно упругая грудь, наливные бёдра. При этом она выглядела подтянутой, словно бы не брезгует спортом. Явно пошли впрок физические нагрузки.

Спасибо нужно сказать Настасье? Что она загоняла свою прислужницу? При случае, обязательно.

Я сглотнул ком в горле и вновь повернулся спиной к девушке.

— Спаси Христос, барин, что нынче же позором меня не покрыли, — чуть ли не плача, пробормотала девушка.

— А разве же