— Но… у них еще есть заказы… — протянул Дин Ли Фан.

— Хорошо, — тут же согласился Джим. — Пусть едут по заказам, но через… три часа… Хватит трех? — посмотрев на отрицательно качающего головой китайца, Сигалл смягчился. — Ладно. Если успеют до шести, то пусть подъезжают в участок. А если нет, тогда завтра не позднее, чем в девять утра. И чтоб не вздумали скрываться, — пригрозил он напоследок. Заметив же подошедшего Айзеншписа, Джим махнул китайцам рукой, после чего явно выбросил из головы посторонние проблемы и занялся, наконец, расследованием. Плюнув на все указания комиссара полиции, запрещавщего лишний раз пугать обывателей оружием, Сигалл сразу обнажил ствол. В отличие от большинства полицейских Сент-Пита, предпочитавших револьверы или, в крайнем случае, пистолеты Кольта и Сит-Вессона, Джим носил двадцатизарядный германский «Маузер».

Выпускаемый по советской лицензии, надо заметить. О чем он некстати вспомнил и тут же постарался выкинуть все ненужные мысли из головы. Как перед боем у деревни Ми Лай… Сделав знак Айзеншпису, он, уже не думая, как это выглядит со стороны, пригнулся и пошел вперед, к крыльцу дома. Он шел осторожно, стараясь не маячить в створе дверного проема и окон Айвен старательно повторял его действия, держась левее и позади на два шага. Подобравшись вплотную, они встали с двух сторон дверного проема, за косяками. Из приоткрытой двери пахнуло знакомым по Джиму по Вьетнаму запахом. Железистым на вкус, густым и тяжелым запахом пролитой крови. Сигалл, сняв пистолет с предохранителя и передернув затвор, скользнул в дверь, словно во вражеский окоп.

Айвен в это время стоял, укрывшись за левым косяком и держа наготове фотоаппарат с заряженной вспышкой. И когда Сигалл неожиданно выглянул из-за двери, автоматически нажал на спуск. Поэтому первый кадр на пленке по «делу на улице Вязов» заняла перекошенная от ударившей по глазам неожиданной вспышки света физиономия Сигалла.

— Сдурел, идиот? — прорычал Джим. — Заходи. И фоткай сразу, тут такое…

— Сейчас, вспышка дозарядится, — ответил виновато Айзеншпис.

— Можешь не спешить, — по-звериному оскалился Сигалл, отчего Айвен невольно передернулся. — Там уже никто никуда не убежит, — Айвена передернуло второй раз. Но тут загорелась лампочка фотовспышки и ему стало не до переживаний. Фотографировать Айзеншпис не только умел, но и любил, увлекаясь этим искусством со школы. И подготовка к съемкам отвлекла его от переживаний. В результате в коридор он вошел сосредоточенный и готовый, как ему казалось, ко всему. В коридоре же ничего сверхужасного не оказалось. Несколько больших пятен чего-то похожего на разлитую краску. Вот только пахло очень отвратительно, но чем-то непонятно-знакомым. Впрочем, Айвену было не до того, чтобы углубляться в самоанализ. Он сфотографировал коридор вместе с пятнами и прошел в гостиную. Устроенная по модному образцу, она была совмещена со столовой и отделялась от кухни только невысокой стойкой, похожей на барную. Из-за которой торчали ноги. Причем, как вдруг понял Айвен, рассматривая картинку в видоискатель, одна нога была обута, а вторая — нет. А кроме того, он успел заметить и сфотографировать странные пятна на полу. Словно кто-то пролил краску, а потом проволок по ней что-то тяжелое…

Что это такое и как оно выглядит на самом деле до Айзеншписа дошло только когда он заглянул за стойку. После чего автоматически сфотографировал увиденное… и рванул к раковине умывальника. В которую и выложил все, что оставалось в желудке от ланча.

— Вау! Ты чего? — удивился Джим. — Трупов не видел никогда, что ли?

— В-в-виддел, — с трудом ответил Айвен, борясь со стремлением пустого уже желудка выдавить из себя все оставшееся, включая желудочный сок и стенки. — В анатомичке. Но…

— Понятно, — хмыкнул Джим. — Небось самых аккуратных и чистеньких показали, чтобы ваши нежные глазки не травмировать. Привыкай, стажер. У нас, конечно, не Чикаго и не Лас-Вегас, но вот такое иногда встречается, — посмотрев на вновь побледневшего Айзеншписа, он криво усмехнулся и добавил. — Вас, молодых, во Вьетнам… быстро привыкли бы…

— Вьетнам, Вьетнам. Незачем нам во Вьетнам, — проворчал в ответ Айвен, — нас и здесь неплохо кормят.

— Пришел в себя. Отлично, пошли осмотрим все остальное, — не стал спорить Джим.

Осмотр первого этажа не затянулся, потому что ничего нового ни в комнате ни в кладовой, ни в гараже, ни в комнате домохозяйки они не увидели. Кроме вполне ожидаемого трупа этой пожилой женщины, лежащего в кровати с ножом в груди. Плюс соответствующие этому запахи и прочий антураж. К удивлению Айзеншписа, вид второго трупа его организм перенес намного проще. Так, слегка помутило, желудок дернулся пару раз, и этим все ограничилось.

— Быстро ты приспособился, — уважительно заметил Сигалл. — Все сфотографировал? Пошли на второй этаж…

Поднимаясь по лестнице вслед за Джимом, Айвен автоматически отметил, что кобуру Сигалл так и не застегнул. И правую руку держит рядом с ней, чтобы при любой неожиданности быстро выхватить пистолет. Просто настоящий ганфайтер на Диком Западе, посмеялся про себя Айвен. Но кобуру с револьвером все-таки расстегнул и фотоаппарат на всякий случай сдвинул в сторону. Предосторожности оказались лишними, никакой злодей на втором этаже не прятался. Тихо и спокойно было наверху… как на кладбище. Хотя, как признался себе Айвен, на кладбище настолько страшные картины, как увиденное ими за раскрытой дверью гардеробной, не встречаются. Разве что в голливудских фильмах категории Б… Выглядел, судя по всему, хозяин дома, страшновато. Заметно было, что перед смертью его пытали — на теле и голове видны характерные порезы. Пытали, примотав к стулу, на котором труп сейчас и располагался, с отрезанной головой на коленях. Выглядело это настолько сюрреалистично и ужасающе, что Айвен опомнился не сразу. И только прямой приказ Джима заставил его вспомнить об обязанностях фотографа. Отщелкав десяток кадров с разных сторон в гардеробной, он прошелся по спальням, которых на втором этаже было три. Сфотографировав, в том числе и спальню хозяина. Которого, если судить по состоянию постели, неведомые нападавшие взяли сонным и явно без сопротивления. Даже одеяло аккуратно отложили в угол, а простыня на кровати лежала практически не мятая. А проникли они на второй этаж через одну из спален, что подтверждали