Он взял в руки киянку, которой трудовик собирался меня отласкать, и покрутил её. Улыбнулся краешком губ, скорее с ностальгией.

Видно было, что вспомнил что-то из прошлого. Наверное, как сам когда-то работал подобной киянкой… только по пальцам тех, кто ему задолжал.

Аля аккуратно поставил киянку на место.

Заметив трёх пацанов, сидящих чуть поодаль и сосредоточенно возящихся за столом, подошёл ближе.

— А у нас сейчас урок труда? — спросил он, глядя то на них, то на трудовика.

— Ага, — ответил один из мальчишек, не поднимая головы.

— И чем молодёжь занимается? — поинтересовался Аля, скрестив руки на груди.

— Ну… — протянул трудовик, замявшись. — У нас, скажем так, экспериментальный урок…

— Какой? — уточнил Аля.

Трудовик молчал, явно не зная, что сказать, начал мямлить что-то невнятное. Но Аля уже не слушал. Сам подошёл к столу, где сидели пацаны, и посмотрел, что они делают.

В мастерской повисла тишина. Все следили за Алей, который подошёл к столу, где пацаны, склонив головы, осторожно ставили очередную пару карт, чтобы завершить верхний ярус карточного домика.

— Фига… какие у вас тут уроки труда, — хмыкнул он, не то с удивлением, не то с иронией.

Тон был двусмысленным, непонятно, ему понравилось или нет.

Трудовик бросил на меня торжествующий взгляд. Мол, всё, проспорил, Володя, сейчас этот твой цирк с картами при всех разнесут в пух и прах.

— Ребята отрабатывают ловкость рук, — объяснил я.

— На трудах? — уточнил Аля.

— Именно, — заверил я.

Аля глянул на карточный домик. Лёня напрягся, а завуч, не удержавшись, подошла ко мне ближе и зашипела:

— Владимир Петрович, с такими вот фокусами школу можно и закрыть. Спасибо вам за такую «помощь». С такими друзьями и враги не нужны!

Я повернулся к ней.

— Раз доверилась — смотри молча.

Тем временем Аля смотрел на карточный домик, и в глазах его мелькнул знакомый блеск.

— А я, пожалуй, попробую вытащить одну карту… Сделаю это так, чтобы домик не упал.

Все вокруг начали переглядываться, не ожидая такой реакции.

Я же прекрасно знал, почему Алю зацепило.

Крещёный всегда любил карты, причём в любых их проявлениях. Когда-то он мог часами сидеть за игрой, а в девяностые считался шулером высокого класса: читал выражения лиц, блефовал, выигрывал у кого угодно. У него азарт был в крови, и сейчас Аля снова почувствовал знакомый вкус риска.

— Давайте посмотрим, есть ли у вашей школы шанс, — довольно продолжил он. — Представим, что карточный домик — это школа?

— Давайте представим, — ни жив, ни мёртв заблеял Лёня.

— Если я вытащу карту, а домик не рухнет — значит, шанс у вас есть. А если упадёт… ну что ж, на нет, как говорится, и суда нет.

Директор сильнее побледнел. Завуч прикрыла рот рукой, а трудовик довольно потирал ладони. Пацаны-ученики замерли, боясь дышать, чтобы домик, не дай бог, не рухнул. Конструкция-то хлипкая.

Аля медленно протянул руку, точно шулер перед решающим ходом. Пальцы скользнули к середине домика, нащупали карту. Он чуть потянул, останавливаясь каждый раз, когда конструкция едва заметно дрожала.

Я сложил руки за спиной, нацепив на лицо спокойствие и выражение каменной невозмутимости.

Аля, сосредоточенно прищурившись, ловко и точно потянул одну из карт. Его движения были выверены до миллиметра — как у опытного шулера, кем он, по сути, и был.

Карта мягко вышла из середины конструкции. Все, кто стоял рядом, инстинктивно задержали дыхание, ожидая, что домик сейчас рухнет.

И конструкция, чёрт её возьми, начала ходить ходуном…

— Господи, Владимир Петрович… что вы такое придумали, — прошептал Лёня, обращаясь ко мне. — Теперь мы точно пропали…

Глава 4

Домик завибрировал… но остался стоять. Удивительно ровно, будто нарочно держался наперекор гравитации.

Звенящая тишина тотчас взорвалась аплодисментами. Пацаны заулыбались, даже директор облегчённо выдохнул. Аля усмехнулся — довольный, уверенный, он чуть приподнял карту, показывая всем, что домик цел.

— Вот так вот, — сказал он, улыбаясь, — значит, шанс у вас есть.

Крещенный оглядел всех, явно наслаждаясь моментом, и добавил с тем самым азартом в голосе:

— Ну что, кто следующий рискнёт?

Желающих не нашлось. Я же не лез специально.

— Леонид Яковлевич, давайте вы попробуете… — выдвинули кандидатуру директора училки.

Лёня замялся, бурча невнятно «а чё я, девочки». Но, поддавшись общему порыву, таки подошёл к карточному домику.

— Раз уж у нас интерактивный формат… попробую, — зашептал он.

Лёня наклонился, осторожно взялся за край карты — и через секунду вся конструкция посыпалась. Домик рухнул мгновенно, будто ждал именно этого касания.

Понятно… на такой эффект Аля как раз и рассчитывал. Показать, что он лучше всех. Да-да, происходящее ему чертовски нравилось, он чувствовал себя как рыба в воде.

Оттого трудовик и побледнел, стоял с перекошенным лицом и смотрел на меня обречённо. Он прекрасно понимал, что спор проигран.

Я встретился с ним взглядом, чуть приподнял бровь и, не произнося ни слова, едва заметно кивнул пацанам-ученикам. Те, не теряя ни секунды, собрали рассыпавшиеся карты в аккуратную колоду.

— А хотите, мы вам карточный фокус покажем? — поступило предложение Крещенному.

Директор тут же всполошился:

— Так, мальчики, сейчас у нас не про карточные фокусы. В школе вообще не надо показывать карточные фокусы… — начал Лёня с лёгкой паникой в голосе, но договорить не успел.

Я молчал, не вмешиваясь. Никто, кроме меня и ребят, не знал, что это была заранее подготовленная часть. Для всех остальных это была неожиданность, даже для Лёни.

Аля усмехнулся, поигрывая всё той же картой, что достал из домика. В его взгляде блеснул интерес.

— А вот это мне нравится, — сказал он. — Давайте, покажите.

Ребята заулыбались, переглянулись и сразу включились в игру. Один из них, самый смышлёный, протянул колоду Але.

— Пожалуйста, загадайте любую карту. Только не показывайте нам.

Я краем глаза наблюдал за Алей. Он выбрал карту, вытащил её из колоды, мельком взглянул и сунул обратно внутрь.

— Чтобы не было сомнений, — сказал директор, доставая блокнот, — я запишу, какая карта загадана, но никому не скажу.

— Правильно, — кивнул Аля, — всё по-честному.

Пацаны начали мешать колоду. Листы карт шелестели, скользили между пальцами, ложились в ровную стопку. Затем «старший» из них протянул колоду Але:

— Теперь ваша очередь, —