— Я могу взять над ней шефство, — выступила из задних рядов Гретхен де Мезьер, она же Маргарита Соколова. — Я знаю вас почти с самого начала, и могу рассказать много интересных, и в то же время правдивых историй.

— Пусть будет так, — ответил я. — Встретимся в реальном мире у меня в кабинете, и тогда начнете. А сейчас мы уходим.

Раз — и мы снова в Тридесятом Царстве.

— Ну, вот все и устроилось наилучшим образом, — сказал я. — Поздравляю новых Верных с вступлением в Единство. Теперь Александру Александровичу нужно отправиться в мир моей Метрополии, чтобы посетить пункты дислокации бригад спецназначения оберста Вернера фон Баха и полковника Виктора Коломийцева.

— А что, этот оберст и в самом деле настоящий фон? — с некоторой иронией спросил генерал Гордеев.

— Самый настоящий, — заверил я. — Вернер — чистокровный тевтон из черных улан, перешел ко мне на службу одним из первых, когда Единство только создавалось. А еще там была возвышенная и невозможная история любви между ним и амазонкой Николеттой.

— А почему эта история любви была невозможной? — спросила Ирочка Андреева.

— А потому, что, пока мы не прибили херра Тойфеля, тевтоны и амазонки между собой люто враждовали, — ответил я. — Отряд Николетты взял лейтенанта фон Баха в плен, но она не смогла убить белокурого красавчика, после того как познала его на ложе как мужчину, а потом отпустила на все четыре стороны. Когда отряд вернулся к месту постоянной дислокации, на Николетту донесли, ибо ее действия в амазонском обществе расценивались как измена. И тут выяснилось, что она беременна. Старшие жрицы храма Поющих Ветров, которому принадлежал отряд, вынесли воистину соломоново решение. Если у грешницы родится девочка, то она прощена, а если нет, то нет. Родился мальчик, несчастную мать вместе с младенцем бросили в зиндан. И как раз в это время я поделал все свои дела в двух самых нижних мирах, сформировал Единство и собирался в поход вверх по исторической последовательности, а потому выкупал из разного рода узилищ всех проштрафившихся амазонок. Цена — пять солидов, и условие никогда не возвращаться в родной мир, ибо Великая Мать Кибела больше не желает знать своих блудных дочерей. В свою очередь, Вернер, едва между тевтонами и амазонками наступил мир, бросился искать любимую, чтобы взять ее в жены, но из-за глупой бабьей мстительности ему ответили, что такой амазонки в храме Поющих Ветров не числится. И тогда он от отчаяния записался в союзный мне тевтонский отряд, который должен был начать завоевание этого мира, и уже здесь перешел ко мне на службу. Встретились они уже у меня, в учебном подразделении, где гауптман Вернер фон Бах был начальником курсов переподготовки новобранцев из амазонок, а Николетта — рядовой курсанткой. Любовь между ними вспыхнула снова, как тлеющие угли, на которые брызнули бензином, а сын скрепил их брачный союз нерушимым замком, ведь он был продолжением Вернера, наследующим его фамилию и место в боевом строю. Сейчас Николетта служит адъютантом своего мужа, но не в столь уж далекие времена они вместе участвовали в нескольких острых и одновременно горячих делах. Такая вот история любви, товарищи.

Ирина Андреева только вздохнула (мол, какая любовь!), а Николай Бесоев спросил:

— И вы взяли на службу девушку, у которой был маленький ребенок?

— А почему нет? — ответил я. — У меня тут имеются и ясли, и детский сад, и школа. Едва только создалось Единство, основным компонентом которого были бойцовые остроухие, я сразу почувствовал, какие нехитрые желания и мечты одолевают моих Верных. Мужские объятия в той, прошлой, жизни могли им только сниться, а возможность родить ребенка и вовсе была недостижимой мечтой. И я пошел им навстречу, просто упорядочив процесс: рожать детей разрешено строго по очереди и только отличницам боевой и политической подготовки, на остальных наложено обратимое противозачаточное заклинание, уж простите за такие подробности. Чуть позже для тех, кто отличился в боях, в качестве племенных самцов я использовал пленных вражеских военачальников, так сказать, первого сорта. К примеру, на этой ниве у меня трудились наполеоновские полководцы и японский маршал Ояма. И в тоже время к золоту-бриллиантам и орденам-медалям мои остроухие Верные равнодушны. Хотя ордена я все же вручаю, но лишь как дополнение к главному призу. Такая вот у меня диалектика жизни: кому чего больше всего хочется, то и будет наградой.

— Да, Сергей Сергеевич, — сказал генерал Гордеев, — век живи, век учись. А теперь скажите, кто меня проводит к месту назначения, ибо сам я ходить по мирам не умею.

— Сейчас сюда подойдет Кобра, она будет и вашей провожатой и инструктором, — ответил я. — А еще она познакомит вас с нашей главной диверсанткой-пакостницей мисс Зул. Когда увидите эту особу, сами все поймете.

— А я? — спросил Николай Бесоев.

— Ваше место назначения расположено тут же, в Тридесятом царстве, — ответил я. — Провожатого вам даст дежурный по штабу. Вот как посмотрите на свой будущий контингент, так и дадите мне свои соображения, сколько там надо вешать в граммах. На этом, товарищи, все, можете быть свободны.

Тысяча сто семнадцатый день в мире Содома, полдень, Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы, рабочий кабинет командующего

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи

Что-то гнетет меня в последнее время: кажется, что в мирах восемьдесят пятого и отчасти семьдесят шестого года я упустил какой-то важный момент, и в силу этого дело там так и осталось незавершенным. И тот же самый мысленный озноб по коже, только в более слабой форме, вызывал у меня мир, где изобрели техногенные порталы. Энергооболочка, к которой я обратился с запросом, только мысленно пожала плечами, ответив, что она вообще-то специалист по персоналиям и конкретным событиям в Основном Потоке, а вот анализировать предчувствия носителя, да еще и относительно миров, получивших возможность свободного развития, не может. Однако, поскольку дыма без огня не бывает, особенно в моем случае, явление, вызывающее у меня гнетущее