Сначала я списал это на воздействие адреналина, но потом понял: нет, всё верно. Это была откровенная радость. Запертый где-то в подвалах моего сознания, непонятным образом заблокированный, заархивированный там, как zip-файл на компьютере, майор Смирнов очевидно одобрял происходящее. Положительно оценивал масштаб задачи. И радовался тому, чем его тренированному туловищу придётся сейчас заниматься.

Поняв это, я выдохнул и положился на чужие рефлексы и на то, что называют памятью тела.

Гигант наконец решился. Он махнул битой в ложном выпаде, затем сиганул вперёд. Бита описала в дугу и мелькнула в том месте, откуда я за долю секунды успел убрать голову. Лицо обдало потоком воздуха. Дальше амбал попытался ткнуть битой снизу мне в пах. Потом вернулся в исходную позицию, коротко замахнулся сбоку и поспешил с новым ударом. Бита грохнула по столешнице и взметнулась для нового удара.

Я смотрел и понимал недобрым пониманием майора Смирнова, какой же этот тип нелепый. Большой и мясистый, как ходячая котлета. Неповоротливый, как тролль из северных сказок.

Пора было с ним заканчивать, а то он все столы здесь переломает.

Увернувшись от следующего удара, я шагнул вперёд. Рука сама знала, что ей делать. Кулак смачно влепился в солнечное сплетение, и в груди амбала ухнуло. Этого хватило. Бита выпала из рук и с грохотом поскакала по полу. Противник мой замычал и ссутулился. Он как будто сдувался на глазах. Глаза выпучились, он мучительно захватал ртом воздух и вместо Годзиллы стал похож на некрасивую туповатую рыбу.

«Это тебе не левых на демонстрациях гонять и не бастующих рабочих запугивать, гнусь ты нацистская», — всплыла в голове угрюмая мысль, не моя, но мне вполне понятная.

Я приготовился закончить дело ударом прямой ладонью в нос, потом передумал — зальёт тут кровью всё на свете. Бахнул апперкотом в челюсть. Помог большому обмякшему телу завалиться на пол, а не на стол и не на стулья. Выпрямился.

Усатый кафешный хозяин смотрел на меня во все глаза со смесью ужаса и восхищения. Да что там, я и сам смотрел сейчас на себя примерно так же.

Поправив сдвинутые столы и вернув правильное положение паре опрокинутых стульев, я обратился к усатому с небольшой просьбой. Объяснил, что тороплюсь и общение с полицией не входит в мои планы. Сказал, что понимаю: звонить ему всё равно придётся. И предложил сделать это не сразу, а минут через десять после моего ухода.

Мужичок сверкнул глазами и встопорщил свои бравые хомячьи усы.

— Полчаса, приятель, — заверил он, — у тебя есть полчаса. И разрази меня гром, если я успел увидеть марку и цвет твоей тачки.

Я благодарно кивнул и поспешил к машине. Подумав про себя, что в этих своих семидесятых они разговаривают точь-в-точь как персонажи в старом американском кино.

Когда я забирался в фиат, взгляд мой упал на тёмный опель, что приткнулся между заправкой и кафе. Подумалось: а не будет ли правильным временно лишить этих оболтусов средства передвижения? Память майора подсказала, что в багажнике фиата среди всего прочего имеется одна интересная бутылочка. Этикетка на ней гласит, что внутри неё плещется жидкость для розжига костров. И действительно, если пшикнуть этим на дрова и поднести спичку, полыхнёт так, что будь здоров. Но вообще средство это предназначено для других целей. Если пшикнуть не на дрова, а, например, на автомобильную покрышку, резина тихо и неотвратимо запузырится, а уже через пару минут…

Но нет — поразмыслил я, и спецсредство решил не применять. Оставлять следы было ни к чему. Да и времени терять тоже не стоило.

Пора, пора было выдвигаться в королевство Дания. А то здесь, на родине Нобелевской премии и толстяка в штанах с пропеллером, я что-то подзадержался.

Глава 4

Советское посольство в Копенгагене располагалось напротив английского и американского. А в треугольнике между ними темнели камни старого военного кладбища. Не то, чтобы это что-нибудь означало или символизировало, просто так получилось. Шпионы из разных стран не гонялись друг за другом по ночам между могил, не прятались за скорбящими бетонными ангелами и не пытались ткнуть противника в мягкое место отравленным зонтиком. По ночам шпионы чаще всего спали. Причём не здесь, в посольских зданиях, а в обычных городских квартирах, как нормальные люди.

Ну а когда не спали, то старались обделывать свои тёмные дела не вблизи посольств, а наоборот, где-нибудь отсюда подальше. Носились по всему городу, высматривали на столбах нарисованные мелом полоски — весточки от нелегалов. Оставляли для тех же нелегалов мини-контейнеры с деньгами и зашифрованным списком задач в тайниках в безлюдных переулках и общественных туалетах. Забирали эти контейнеры с сообщениями или микроплёнками. Встречались со своими агентами и источниками. А также проводили десятки других встреч, предназначенных только для того, чтобы скрыть за ними свои настоящие контакты.

Иногда случались дипломатические приёмы. Тогда шпионская братия толклась там среди «чистых» дипломатов, подозрительно посматривая друг на друга и пытаясь составить профессиональное мнение, кто есть кто.

О том, как оно происходит, я знал и раньше, в старой своей жизни — читал, да и сам писал. Здесь же, на месте, всё обрастало конкретикой и подробностями. Чужая память подбрасывала информацию, незнакомые места озарялись узнаванием, превращались в знакомые. Шёл второй день моего «попадания», а я уже начинал к такому положению привыкать. И это немного меня беспокоило.

Наш советский посольский комплекс внешне походил на солидный отель. За высокой оградой среди ухоженных деревьев и кустов прятались три отдельных немаленьких виллы. Аккуратные бетонные дорожки соединяли их друг с другом, а также со зданием клуба, небольшим спортивным центром и другими строениями.

Одна из вилл была выделена под нужды резидентуры. Естественно, надпись «Резидентура КГБ» над дверью там не висела, официально здание занимали «чистые» посольские и консульские отделы. Сам майор Смирнов имел, как и другие офицеры, дипломатическое прикрытие и числился в скромной должности помощника пресс-атташе.

Подвальное помещение этой особенной виллы было непростое. Оно представляло собой бункер, оборудованный для всяких разведывательных нужд. Там располагались кабинет шифровки и дешифровки, секретное хранилище со шкафами на кодовых замках и несколькими тяжёлыми сейфами, фотолаборатория и ещё всякое. На первом