Опустив голову и глядя на руку как на основной источник боли, наблюдал изменения поблескивающий глянцем тьмы петли кнута. Она встраивались в огненную вязь, и чуть погодя объединенная метка успокоилась новым рисунком. Сияние погасло, божественная метка стала похожей на татуировку в виде черно-золотого браслета по всему предплечью, а крылья за спиной исчезли. Боль наконец ушла, и я первый раз осознанно вздохнул — умом понимая, что визит «на небо» продлился совсем недолго, несмотря на ощущение словно вечность миновала.

— … здец! — услышал я за спиной звонкий девичий голос.

Обернулся, увидел в зеленом секторе круга Василису. Легкая туника, распущенные черные волосы, ремешки высоких сандалий на ногах — как и я в наряде, в котором была во время посвящения. Теперь мне стала понятна показательная архаика в образах, полностью натуральные материалы в облачении кандидатов — будь мы во время ритуала посвящения в синтетике, появились бы сейчас скорее всего вообще без одежды.

Василиса, не замечая меня, потерла лицо руками, посмотрела на грудь, потрогала место куда ей совсем недавно пуля прилетела. Выглядит ошарашенной, похоже у нее не было «беседы» с божественными сущностями, для нее все было быстрее и ей тяжелее осознавать случившееся. Почувствовав мой взгляд девушка резко обернулась, покачнувшись и едва не упав.

— Максим? Скажи что-нибудь, пожалуйста, — в голосе Василисы сквозил страх, зуб на зуб не попадает. Хотя это от холода — здесь-таки дождь идет, у меня уже мокрая ткань рубахи к телу прилипает.

— Что-нибудь.

— Спасибо, — в голос вернулся привычный ядовитый сарказм. — Макс, что случилось? — спросила Василиса, обхватив себя руками и зябко поеживаясь.

Я тоже плечами передернул, порывисто выдохнув сквозь зубы. Июнь месяц, но моросящий дождь вместе с порывистым ветром тепло просто выдувает, ощущение как будто в осень попали. Или… Да нет, не хочется пока об этом думать.

— Я у тебя хотел спросить, что случилось. Пойдем, у нас много срочных дел, — двинулся я в сторону лестницы, ведущей наверх чаши-котлована трибун.

— Каких дел?

— Попасть в тепло, переодеться, спасти этот гребаный мир, например. Пойдем, пойдем! — жестом позвал я ее за собой.

— Мир может подождать! — аж топнула ножкой Василиса. — Ты хоть понимаешь, что случилось?

— Вот именно, — пришлось все же остановиться. — Сколько выходов с неба видела?

— Ты на небе был?

— Ну да. Пойдем, на ходу поговорим!

Василиса пробежалась немного, догоняя меня и мы вместе уже двинулись вверх по лестнице.

— Так ты на небе был? — она на ходу обнимала себя руками. Да, реально холодно — одежда уже намокла, а ветер такой стылый задувает, что до костей пробирает.

— В облаках, если точнее. Ты нет?

— Зеленая равнина.

Ну да, германо-кельтский пантеон, богиня Морриган, почему бы и не зеленая равнина.

— Так сколько?

— Три.

— Ну и?

— Подожди-подожди… — начала догадываться Василиса. — Там остров в тумане и белая гора в морозной дымке, ты думаешь это места прорывов?

Надо же, вместо парящего города у нее белая гора. Причем мысли о том, что это другой мир она не допускает, иначе бы упомянула.

— Гора у тебя в сумраке была?

— Н-нет, — после некоторого раздумья ответила Василиса.

— Остров думаю да, место прорыва. Белая гора твоя — возможно другой мир. Я вообще третьим местом парящий город видел в мире под красным солнцем.

— Охренеть. Так подожди, рано же еще для прорыва, в полнолуние обещали!

— Значит обманули. Или там давно прорыв произошел, просто никто не в курсе.

— Прорыв, и не в курсе?

— А как весь Ковенант искал Ливию, и никто не был в курсе что так внучку диктатора зовут?

Василиса только головой покачала, непонятно то ли отрицая, то ли соглашаясь.

Мы уже поднялись из котлована трибун, сейчас шли мимо стоянки строительной техники. Нет, начало лета — на деревьях листва зеленая, еще весенняя. Тем не менее неправильное лето, стылое; одежда промокла, под ногами лужи хлюпают — низкие тяжелые облака скрыли луну, от фонарей арены и стоянки мы отошли и стало совсем темно. Вроде Петербург, здесь же белые ночи должны быть, но как-то не видно. Вообще ничего не видно, даже куда ступаю — я невольно чертыхнулся, когда влез в лужу с чавкающей грязью.

Когда сюда приезжала вся толпа российского Ковенанта строительную площадку внешне облагородили, а сейчас ясно-понятно, что объект серьезно недоделан, вокруг прямо сочный такой рабочий беспорядок.

Пройдя по раскатанной грузовиками грязи, прыгая по редким дощатым мосткам, вышли к контейнеру-бытовке охраны с освещенным небольшим фонарем крыльцом. Несмотря на бубнящий внутри древний телевизор охранники спали, и чтобы их разбудить пришлось громко стучать. Когда дверь приоткрылась на нас дохнуло теплом и букетом ароматов — застарелым запахом пота, табака и лапши быстрого приготовления.

Щурясь со сна, с нескрываемым удивлением на нас свысока смотрел небритый худощавый дядька в черной форме охраны. Куртка распахнута, под ней мятая синяя рубашка, в вороте которой не совсем чистая белая майка.

— Здравствуйте, уважаемый. Помогите нам пожалуйста, позвонить очень нужно. Буквально минута.

— Чего ёпть? — охранник, это было заметно, разглядывал нас не совсем доверяя собственному взгляду. Ну да, одежда необычная, легко удивиться — мы как путешественники во времени, прямиком из античности сюда.

— Колян, чё там? — послышался охрипший голос из глубины бытовки.

— Меня зовут Максим Суворов, я штатный сотрудник организации Ковенант. Прошу вас о помощи, мне нужно сделать всего один звонок.

— Какой Ковенант, ты чё за чемургу несешь? Серег, гля, наркоманы, — фыркнул Колян, оборачиваясь в глубину бытовки.

— Солевые?

— Не, просто упоротые. Вы откуда здесь взялись, чепушиллы? — обернулся снова к нам Колян. — Это вообще-то режимный объект, как вы вообще сюда…

Он не договорил, потому что Василиса все же не выдержала.

— Слышь, дядя! Или ты даешь нам позвонить, или уже сегодня на Колыму лес поедешь валить без права переписки, понял?

— Сышь, шалава малолетняя! Ты чё, попутала границы возможностей? — оскорбился Колян и потянулся к кобуре, при этом глядя на просвечивающую сквозь мокрую тунику небольшую грудь девушки.

В иной ситуации я бы проявил законопослушность и потратил полчаса времени на объяснение и законопослушное соблюдение формальных процедур. Но сейчас, когда у нас на