— Моим людям дорогу покажешь?

— Так это, конечно. Только это. Архипка-то знает ее. Уже далеко ушли. — Он глаза потупил. — Мы-то завсегда. Но не догнать их. Тут до тебя, господарь. — Он поклонился. — Еще отряд был, сотня. Они это. Они уже…

— Ясно. Они догнать могут?

— Не, думаю нет. Ну как. Этих-то с боярином двое. Дева красна и еще какой-то… Это… Немец.

— Немец?

— Ну в платье не нашем, с какими-то котомками чудными, господарь. Знамо, немец. Ну и Архипка-то дорогу хорошо знает. — Он перекрестился, побледнел, понял видимо, что его люди мне плохого сделали невольно. Пал на колени. — Прости, господарь, мы же не знали. Боярин дюже злой был. Ну и мы-то. Мы-то проводили.

— Встань. — Я махнул рукой.

Смысла гневаться не было. Люди Чершенского вдогонку уже идут. Надеюсь, сотник их догадается вернуться не всеми, а послать с десяток дальше по следам. Нам-то от сотни прок есть в грядущей битве, а вот от десятка, уже ощутимо меньше.

Хорошо бы толковый отряд продолжал преследование.

И опять же конечную точку назначения Фили — поместье родовое Мстиславских, я знал.

Идут они точно туда. Раз лесами, то в обход армии Шуйского. Почему? Скорее всего — именно Романов для Шуйского девушку эту добывал. В монастырь приехал, зятя пленил. До наших с ним разговоров. А Лыков-Оболенский от Мстиславского не отступился. На воинство ему натыкаться не хочется уж совсем. Его же там схватят, вопросы задавать начнут.

Ну а Мстиславский его ждет. Заговор в Москве готовит. Владиславу Жигмонтовичу девушку эту сосватает. И в целом — план-то неплох.

Встанет за троном малолетнего ляха и править будет. Что же власть всем боярам глаза так затмевает то.

Вздохнул я, задумался еще сильнее.

Что в реальной истории было? Почему это не всплыло? Да татары, скорее всего, поняв крах партии Шуйского назад повернули и девчонку либо в полон взяли, и потерялась она среди тысяч других несчастных. Либо убили.

Я головой покачал.

Ладно, дел иных — гора. Как и говорил Филарет — а зачем она мне? Невинное дитя спасти от тяжкой участи. Защитить трон от очередной интриги. Да. Но когда на носу решающая битва с превосходящим по силам врагом — надо решать проблемы в порядке их значимости.

— Спасибо. — Глянул я на стоящего на коленях и крестящегося человека.

Пока сам раздумывал, он все также кланялся и не думал подниматься. Страх стоял в его глазах. Бубнил что-то под нос себе.

— Встань. Все хорошо будет. — Улыбнулся я ему, как мог по-доброму. — Никто вас не тронет. Я Игорь Васильевич Данилов, и слово мое крепкое.

Он уставился на меня, проговорил как-то неловко.

— Игорь… Игорь Васильевич. — Замер, рот раскрываться начал. — Царь…

Бухнулся в ноги мне.

Признаться, я такого не ожидал. Молва людская шла быстрее, чем мое воинство. Гонцы, что от Воронежа умчались, еще когда я войско там собирал и сюда добрались. Или это уже через вторые-третьи руки информация.

Дела чудные.

Разговаривать с этим впавшим в некоторое раболепное состояние запуганным человеком смысла уже не было. Я узнал все, что хотел. И даже больше. Имя мое и слава моя известны уже и за Окой. А не только в Поле и в самой Москве — куда гонцы, уверен добрались и рассказали всякое.

Интересно слухи распространяются.

Дел было много, время терять некогда.

Принялся разгребать. Выбрал места для установки основного лагеря. Объехал всю округу и по этой стороне реки Лопасни, и по другой. Посмотрел, изучил, прикинул. Поговорил с дозорными, которые возвращались с севера. Еще раз худо-бедно пообщался с местными. Это было непросто, потому что крестьяне при виде меня падали ниц и вытащить из них что-то адекватное было сложно. Слишком запуганные были люди и видели во мне чуть ли не господа бога, который может спасет их от всей этой напасти.

А может, и покарает. Царь, как никак. Ему все можно.

Все вставало на свои места, и набросок плана обрастал подробностями.

Ближе к вечеру собрал офицерский совет. Стали обсуждать, допиливать последние моменты нашей засады и шлифовать шероховатости, подгоняя под реальные возможности и местность.

Важно нанести удар и потерять как можно меньше, нанеся должный урон.

Для этого силы разделили мы, разместились по обе стороны реки. Подготовили направления главных ударов и места отхода.

План был такой: ударить, ввести в панику, нанести потери не столько живой силе, сколько боеспособности и отойти быстро. Прикрыть отход самых тяжелых и лучших сил более легкими частями, имеющими снаряжение старого образца.

Отход вторых был проще все же, чем выводить из-под удара бронированные сотни средней моей кавалерии. Тяжелыми моих доспешных язык называть не поворачивался. Уступали мы все же сильно польской гусарии.

Но, здесь ее не было. Наш противник — дворянская конница. Авангард войска Шуйского. Против него мои люди словно молот.

Отбой сегодня был рано. Кони и люди отдыхали. Нужно набраться сил после спешного марша и подготовки. Завтра примерно до полудня к реке должна выйти московская рать Шуйского. И тогда начнется ратное дело. А пока без костров, чтобы дымами не обозначить свое присутствие, воинство затаилось и отдыхало.

Почти шесть тысяч человек должно завтра пойти в бой и совершить задуманное.

Я разместился в расположении уже ставшей мне родной сотни Якова. Привалился к дереву, отдыхал, поглядывая на звезды. Сон сразу не шел. Слушал, о чем бойцы говоря. Размышлял о будущем.

Так, постепенно сморило меня.

Верст семь севернее реки Лопасня. Лагерь войск Дмитрия Шуйского и Якоба Делагарди.

В шатре было жарко. Слишком жарко, но почему-то холопы его хозяина продолжали топить жаровню. Подкидывали туда дрова.

Люди — преимущественно сотники приходили и уходили. Кланялись, лебезили, докладывали.

Дмитрий сидел на импровизированном троне и слушал их с какой-то бестолковой, бессмысленной гримасой на лице. Грузный, крупный человек. Богато даже