Испуганный народ разбегался при виде нас, но он был. Не вымерла окончательно земля Русская за десять лет Смуты. Не сожжена была, не выведена под ноль, и от этого радость переполняла мое сердце и печаль тоже. Не будь Смуты — столько людей свет увидело бы, столько сделать можно было. Не устрой бояре всю эту заварушку за власть.

Все чаще встречались поля, где колосился хлеб. Кое-где стояли, конечно, бывшие, как это было видно, угодья заброшенными, невозделанными. Но все же растили здесь люди что-то. Жизнь теплилась в этом крае, и чем дальше на север мы уходили, тем больше я ощущал ее — жизнь русской глубинки.

Наконец-то мы вышли к реке.

Местность здесь была отличная для засады. Небольшие холмы и изгибы местности, поросшие не особо густым лесом. Есть где укрыться большому количеству всадников. Река петляет, изгибается. У переправы, которую видно было невооруженным взглядом, открытое пространство, приличное. Туда могло вместиться много народу.

Единственный минус — размещалась по обе стороны водной преграды деревенька. И на той стороне реки, и на этой по пять домиков со дворами и огородами. Ну и близ реки большое поле, уходившее на восток — то на левом берегу. А с нашей стороны, с правой — сады.

Зажиточными были местные. Скорее всего, какое-то поместье и его крестьяне. Небогатый дворянин вокруг себя до Смуты собрал, а здесь как навалилось это все. В разъездах годами. Вряд ли он сейчас где-то здесь.

— Что люди? — Обратился я к Якову, который подле меня ехал. — Мы же здесь уже второй день, дозорными я имею в виду.

— Узнать надо.

Надеясь на то, что бойцы мои ничего плохого с местными не сотворили, я начал с малым отрядом и телохранителями объезжать местность. Смотреть, прикидывать, как и что делать. Где располагать силы, как противодействовать московскому воинству. Получалось все больше мыслей и все как-то выглядело в первом приближении довольно хорошо.

Да, к сожалению, никаких земляных работ делать мы не можем. По крайней мере, на виду, но кое-что по этому поводу я все же придумал. Нужно будет сделать некоторые интересные приготовления, чтобы прикрыть отход моих сил.

Добрался до меня вестовой, доложился.

— Господарь. Местные в леске, наши их стерегут.

Уставился на него. Понимал, что иначе никак было. Прикинул, а что, если они видели Лыкова-Оболенского? От отряда, посланного мной его догонять, каких-то толковых вестей не было, и к вечеру я ждал, что вернутся они либо сюда в лагерь, поняв, где мы располагаемся, либо доберутся до Серпухова.

— Веди. — Проговорил я.

Мы понеслись по полю и добрались достаточно быстро.

Лагерь был удален от дороги где-то на полкилометра. Людей здесь было прилично. Деревня была крупной, на десять дворов человек шестьдесят с детьми. Мужиков только призывного возраста — раз, два да обчелся и то. Один хромой, второй без руки. И еще двое — более или менее, слишком молодой, и уже прилично старый. Остальные больше, чем пять десятков — это женщины разного возраста от мала до велика, старики и дети.

— Кто у вас тут за главного? — Я спешился, подошел.

Все тут же замерли, сжались. Казалось, хотели сделать вид, что нет их здесь, померли или что еще. Защитная реакция забитых и доведенных до полного отчаяния людей. Вспомнились мне женщины у Жука, да и Воронежские, что в тереме воеводы служили прислугой. Тут все то же самое, только еще хуже.

Шустро ко мне подбежал служилый человек. Один из тех, кто охранял их, сторожил. Вытянулся по струнке произнес.

— Господарь, вон тот, что пожилой, но не старый еще у них за главного. Архипом зовут.

Люди загудели, негромко, довольно тихо. Кланяться начали вначале как-то неуверенно, а потом прямо в пол, прогибаясь полностью.

— Господарь, господарь… — Тянулось над небольшим лагерем этих согнанных с земли людей.

— Архип. — Я двинулся к нему.

Человек с сединой в бороде и волосах, поклонился глубоко, начал было на колени опускаться.

— Отставить. — Проговорил я холодно. — Говорить будем.

— Так я, так мы, господарь, мы тоже, здеся то.

— Вам не грозит ничего. — Проговорил я сухо. — Как все поделаем, вас отпустят. Никому зла не причиним, жизни не лишим.

Здесь я задумался, а не сгорит ли деревня в процессе нашего с Шуйским и Делагарди противостояния. А вот тут — черт знает. Лишать крова этих несчастных, мне совершенно не хотелось. Но, бывает так, чтобы спасти жизни людей, нужно имуществом пожертвовать. Подумаем, поглядим.

— Вопрос у меня к тебе, Архип.

— Так я-то… Я-то, мы-то… — Он трясся, нервничал и потел от испуга.

— Видел ты вчера утром, может, к обеду ближе боярина, что из Серпухова несся, а с ним еще одного человека и девушку. — Я примерно описал их, как мне рассказывал Романов еще в монастыре.

Он всю жизнь спасал людей, повидав многое: Афган, Чечня, Спитак 1988 года. И погиб так же, спасая мать и новорождённого ребёнка.

…XI век, Древняя Русь. Усобица князей, кругом враги! Но теперь руки Врача принадлежат Воину.

Папа Римский умер, Вильгельм Завоеватель довоевался.

Кто следующий?

«Воин-Врач», вышел 7 том, на первые книги скидка!

https://author.today/reader/448643

Глава 24

Человек дрожал всем телом. Уверен, ему и просто со служилыми людьми разговаривать было боязно по понятным причинам, а здесь не просто сотник, а человек, которого зовут господарем.

— Да… — Закивал он. — Да, были такие.

— Давно?

— Так это, вчера чуть за полдень. Примчался, значит. Боярин дюже злой. Весь аж это,