[Я Карлайн — вожак для вожаков, Альфа. «Зверь», на которого равняются другие. Я указываю дальнейший путь чудовищам, упёршимся в потолок своего развития. Мало? В десяти мирах в мою честь названы созвездия.]

Какой ещё «Менеджмент и Лидерство»⁈ Я знаю, что королева муравьёв в здравом уме никогда не вылезет из своего убежища. Так же, как вожак стаи диких лошадей не отдаёт приказов… Он Альфа, чёрт возьми! Тот, кто ведёт за собой примером, а не отдаёт приказы, подобно королеве муравьёв.

Дотошный на детали Макрон пытался втолковать студентам разницу между тиранией и верой… Менеджментом и Лидерством… Между «надо» и «сам хочу».

[Штайн лучше объясняет,] — под эти россказни зевок вырвался сам собой. — [Ему хватало ума объяснять суть науки на личных примерах студентов, а не на эфемерных образах.]

Зевок не остался незамеченным. У Луи едва лысина не задымилась. На виске стала пульсировать вена.

— Вижу, вам скучно, студент Цепелин?

Напыщенный тон и слова, пропитанные ядом… Мне не понравилось ни то, ни другое.

[Даже боги сомневаются в компетенции своих суждений! А тут какой-то хлыщ?]

Благое настроение улетучилось за секунду. Свести всё в шутку? Когда меня собираются публично выпороть? Нет, профессор. В эту игру могут играть и двое.

— Немного, — зевок повторился. — Вы прекрасно знаете свою науку. Будь у нас дискуссия, вы бы завалили меня аргументами. У вас есть железобетонное представление о сути Лидерства и Менеджмента. Но вы объясняете это своим преподавательским языком. А надо нашим. Студенческим, подростковым… На крайний случай, набором понятных нам примеров.

У бедного Луи на другом виске выступила ещё одна венка.

— Вот как? — тон преподавателя стал ехидным. — Быть может, вы встанете на МОЁ место и расскажете студентам МОЮ лекцию?

— А что, так можно? — встаю со стула. — Да легко.

Моя Власть… Мой дух могущественного адепта подавляет окружающих. Всё, как на поле для сражений. Оружие — продолжение руки. Оно выражает волю и намерение бойца. Вопрос лишь в том, насколько уверенно ТЫ себя ведёшь, выходя с ним на поля боя.

Сейчас оружие — мой голос и уверенность в себе. Макрон мгновенно понял: я не сомневаюсь.

— Поднимем ставки, — голос Луи стал жёстче. — Раз уж вам хватает наглости так вести себя на лекциях, добавим соответствующее наказание. Если студенты поймут ваши объяснения, я досрочно поставлю вам зачёт по своему предмету. Если нет… На всех моих лекциях… Подчёркиваю, на всех! Будете стоять молча у двери все занятия.

— Согласен, — мой усиленный Властью голос разнёсся по кабинету.

Подойдя к стойке для преподавателя, я представил, что на ней сейчас стоит микрофон. А я диктор на военном радио, которому надо разжечь огонь в сердцах бойцов сопротивления.

— Люди! Вы помните меня под именем Спартак, — зычным голосом вождя обращаюсь к залу. — Я тот, кто написал кровью своё имя на доске почёта Рима! Тот, кто в Колизее на радость толпы одерживал немыслимые победы… Карфаген, падение Акры, битва у стен Трои… Вы помните меня как героя, поднявшегося на вершину Колизея. И в то же время я такой же, как все вы. Человек из плоти и крови. Невольник, любимый муж, отец троих детей, которым из-за рабского закона не хватает родительской заботы… Я, чёрт возьми, житель Рима, хотя и не имею прав гражданина…

Взглядом всё того же вождя смотрю на притихших студентов.

— … Справедливо ли это, люди⁈ Мы с вами те, кто построил виллы и дворцы венценосных господ. Те, кого живьём муруют в фундаментах во имя каких-то там богов. Подмастерья, создающие шедевры в тени якобы именитых мастеров. Взгляните на свои руки… Мои в крови, а ваши покрыты шрамами, мозолями и дорожной пылью…

Для большего эффекта сам смотрю на свои руки. На моём лице отчётливо читается скорбь.

— … Именно мы, рабы, построили Рим! Мы воевали за него, когда нам это разрешали. Наших предков согнали с родных земель, дабы построить ту Римскую Империю, которую все мы знаем… Дороги, акведуки, города. Разве мы многого просим? Всего-то права голоса… Сказать «да» в пользу одного из кандидатов при выборе в Сенат. Право смотреть на лик Цезаря не как безымянный раб, а гражданин империи.

Всё тем же взглядом Спартака смотрю на аудиторию притихших студентов.

— … Так ответьте мне, люди! Кто готов пойти со мной завтра в полдень к дворцу Цезаря? Скажите это… Произнесите то, о чём шепчет ваше сердце и душа. Скажите: «Да».

Поднимаю над собой руку, смотря на одухотворённые лица студентов. Кое-кто поднял руку над собой.

— Да! — шепчут смельчаки.

— Я вас не слышу, люди! — добавлю в голос Власти. — Ну же, скажите сердцем.

— ДААА! — смелее ответил уже десяток голосов.

— Громче! — пропитываю голос Властью. — Поддайте в голос огня души.

— ДАААА! — ответила мне уже вся аудитория.

Моё выражение лица мгновенно меняется. На место вождя-легенды мгновенно вылезает скользкая личность. Ростовщик, прожжённый полицейский-взяточник, доктор, выуживающий деньги из клиентов. Когда здороваешься с такими людьми, потом надо непременно помыть руки… Желательно в святой воде.

Намеренно горблюсь и сужаю плечи. Затем смотрю исподлобья на притихших студентов.

— Ну что же! — скрипучий противный голос разносится по аудитории. — Спартак сделал свой ход… Как мы и планировали. Я переговорил с людьми в Сенате. Так сказать, прощупал почву. Конечно, большинство из них не горят желанием давать рабам права граждан Рима. Однако есть пять сенаторов, которые заинтересованы в таком электорате. Появление права голоса у рабов гарантирует им место на очередных выборах. Мы получим от их родов поддержку сразу после их переизбрания…

Коршуном смотрю на девчат и Павла.

— … Госпожа Риет. Как и договаривались, займите место у дверей дворца, — кивком указываю на выход из аудитории. — Блокируйте двери. Не дайте страже выйти! Надо дать огню восстания время разгореться. За это роду Склодовских-Крякря мы отдадим тендер на строительство дороги от Рима до Константинополя. Речь об огромных суммах. Само собой, всё это будет после переизбрания в сенат…

Всё тем же противным взглядом смотрю на Павла и Чайный Пакетик.

— Господин Либе. Вам надо подсыпать яд в бутыль вина главы городской стражи Рима.

— Я против, — инопланетянин расплылся в ехидной улыбке. — Этот напыщенный индюк умрёт от моего кинжала! Я не доверю яду дело, которое должен сделать сам.

— Да будет так, — с благодарностью киваю подыгравшему мне другу. — Я уже договорился о том, чтобы ваших близких выпустили из темницы… После восстания, само собой. Госпожа Либтон. Надеюсь, ваши сладкие речи достигнут ушей Цезаря?

— М-мои? — растерявшись, Чайный Пакетик встала, оглядываясь в поисках поддержки. — Но