Ричард Уэлсли издал звук, напоминающий писк раздавленного мыша. Он вскочил и ткнул рукой в окно.

— Боже, неужели небеса услышали наши молитвы? Смотрите! В гавань входит корабль под русским флагом!

(1) Старейшее здание сегодняшнего Мумбая, собор св. Фомы (св. Томаса) получило такое название лишь в 1816 г. До этого момента, судя по картам Бомбея XVIII в., англиканский храм назывался просто The Church, Церковь. Соответственно стоявший за ним равелин назывался Церковным, как и ворота, которые он охранял.

(2) В бомбейском президентстве суверенными монархами считали даже мелких раджей-князьков, в то время как в Бенгальском и Мадрасском таких владетелей относили к обычным заминдарам.

(3) Флаг Ост-Индской компании в 1801 г. — семь тёмно-красных горизонтальных полос на белом фоне с Union Jack в углу. Существует легенда, согласно которой дизайн флага США позаимствован у Ост-Индской компании.

(Бомбей после пожара в 1803 г. Серым цветом показаны выгоревшие кварталы. Понятно, что после ракетного обстрела площадь пожара и его последствия могли быть гораздо значительнее. Обратите внимание на картинку внизу — так выглядел горящий Бомбей с материка)

Глава 18

Страсбург, дворец Рогана, 12 декабря 1802 года.

Свадьба между русской принцессой и Наполеоном Бонапартом, только-только провозгласившим себя императором Франции, что являлось главным условием царя, стала мировой сенсацией. Во всех европейских столицах не на шутку перепугались. Возникший будто из тумана глобальной европейской войны, неожиданный династический и политический союз нес в себе угрозу полностью перекроить карту мира, обрушить империи, низвести кое-какие великие державы до второстепенного уровня. Были задействованы все рычаги давления и тайные силы — агенты влияния, симпатизанты и шпионы, — чтобы этого не допустить.

Не вышло. Приготовления к торжественной церемонии были максимально ускорены, чтобы у противников не хватило времени на серьезное противодействие. Свадьба была назначена на 14 декабря, местом ее проведения был выбран Страсбург, как ближайший к России безопасный французский город.

Ранним утром 12 декабря, практически одновременно, в столицу Эльзаса прибыли гости из Парижа и Петербурга. Обе делегации разместились в роскошной дворце Рогана на набережной реки Иль. По взаимному согласию Королевские покои было решено сделать местом для переговоров. Невеста Наполеона, великая княжна Анна Павловна со своими фрейлинами и камеристками устроилась в больших апартаментах, русскому императору были отведены так называемые малые апартаменты, а Наполеон занял бывший кабинет принца-епископа, переоборудованный в спальню.

Первый же совместный обед возымел полный успех, французские повара расстарались и смогли удивить гостей, но безусловным королем стола стал знаменитый страсбургский пирог — запеченный в тесте деликатесный паштет из фуа-гра с добавлением трюфелей, рябчиков и перемолотой свинины. Его подавали с ананасами, лимбургским сыром и соусом камберленд из пюре красной смородины, сухого красного и пряностей. Из вин Александр предпочитал местное полусладкое эльзасское, а Наполеон — бургундское из коммуны Жевре-Шамбертен, которое он обожал. Не обошли вниманием и шампанское от приятеля французского императора Реми Моэ.

— Красное и белое — вечное противостояние, — пошутил Александр, намекая на разный выбор вина венценосными сотрапезников.

— Конечно, нет, — тут же парировал Бонапарт. — Оба вина великолепно чувствуют себя на одном столе. Им незачем конфликтовать. Как и нам, дорогой зять.

После таких авансов оказалось несложно перейти к дележу мира — тема переговоров была заранее согласована министрами иностранных дел Талейраном и Чарторыйский. Но в первую очередь, следовало определиться с главной головной болью — с ненавистной обоим венценосцам Англией.

Наполеон говорил быстро и невнятно, с акцентом, приходилось напрягаться, чтобы его понять. Речь Александра звучала куда чище, практически эталонно, в то время как у французского императора был заметен явный корсиканский акцент. Французы настояли на том, чтобы записывалось каждое слово — стенограммы послужат основой для будущего договора.

— Англия! Эта заноза в моем ботфорте! — в сердцах выплюнул царь. — Неужели снова война⁈

— Мон шер Александр! Остановиться можно при подъеме, но не при падении, — многозначительно сказал Бонапарт. — Амьенский мир ничего не решил, для Лондона он просто бумажка, стоящая меньше потраченных на нее чернил. Мои конфиденты за Ла-Маншем доносят: если бы не затруднения в Индии, англичане начали бы новую войну, как только поправят свои финансы.

— Подтверждаю! — согласно кивнул русский император. — Мои казаки навели славного шороху в Азии.

— Гиганты! — восхищенно отозвался Наполеон. — Завидую им как полководец! Такие свершения! Были бы они французами, я бы встретил их триумфом в духе древних римлян.

Александр задумался. В его голове тут же возник образ триумфальной арки в Петербурге и в Москве. Через нее шествуют раскрашенные слоны, маршируют закаленные индийским солнцем могучие воины, разодетые в драгоценные ткани и украшенные бриллиантами. Они несут ларцы с каменьями из копей Голконды к подножию возвышения под балдахином, на котором стоит он сам вместе со свитой. Поют трубы, гремят барабаны, восторженная толпа машет шляпами, дамы бросают вверх чепчики…

— Индийские дела приведут к войне в самом скором времени, — вернул царя в дворец Рогана голос Наполеона. — Одним из условий Амьенского мира являлось возвращение нам колонии в Пондишери, на восточном побережье Индии. Мне сообщили из Лондона — увы, слишком поздно, когда уже отплыла в Ост-Индию эскадра адмирала Пьера Дюмануара, — что Пондишери нам не вернут. Чем не повод возобновить военные действия? Я перелечу Ла-Манш и разделяюсь с англичанами в их гнезде, если мне не ударят в спину.

Александр удивленно посмотрел на корсиканца. «После истории с Негласным комитетом, — подумал он, — не верю никому. Я верю лишь тому, что все люди — мерзавцы!»

— Черт побери, я по совету одного негодяя приказал своему посланнику, отправленному в Индию, любыми путям завершить войну казаков с Ост-Индской компанией.

Наполеон засунул правую руку за жилет, чтобы избежать неприличной экзальтированной жестикуляции, столь распространенной на Корсике, но столь неподобающей императору Франции.

— Увы, сир, мы оба с вами заложники скорости поступления сведений. Дюмануар также не имеет полномочий развязать военные действия против «островитян».

— Значит, война, — задумчиво проговорил Александр. — Она не найдет популярности в моей стране. Среди молодежи хватает ваших поклонников, но старшее поколение думает исключительно о торговле с англичанами. О зерне, корабельном дубе и пеньке.

Наполеон понимающе кивнул:

— Торговля дает деньги, деньги позволяют воевать. Я понимаю ваши затруднения и изыщу возможность помочь. Самое важное в политике — следовать своей цели: средства ничего не значат. Мне