Цвигун быстро пробежал глазами объяснительную, глянул на медицинское заключение и побагровел еще больше. «Заставь дурака богу молиться, весь лоб разобьет. Тоже, орлы, надо было эту старую кошелку вытащить? Не могли кого поумнее подключить⁈», — пронеслось у него в голове. Но даже сейчас он не сделал выводов.

— Так вон оно значит как! — Прогремел Цвигун. — Через мою голову эти мелкие вопросы сразу к Генеральному секретарю нести⁈ — Он взял стул, грохнул его рядом с тем, на котором сидел Брежнев и опустился резко, всем грузным телом плюхнувшись на сиденье. Мне даже показалось, что стул не выдержит и развалится на части. Леонид Ильич прищурился, глянул на Цвигуна. «Однако Семена не просто несет», — подумал он и, усмехнувшись, с сарказмом произнес:

— Семен, ты меня-то с моего места не столкни.

— Леня, ну ты сам посуди, — Семен Кузьмич всплеснул руками, — если начальник УСБ из-за каждой мелочи на меня жаловаться будет, как мне руководить конторой? — здесь Цвигун сделал еще одну ошибку: он в присутствии подчиненного — меня — обратился в Брежневу панибратски.

«Да заткнись ты уже, сам же себе яму роешь!», — подумал Рябенко, но промолчал, прекрасно понимая и состояние Леонида Ильича, и двусмысленность положения Цвигуна.

— Пока ознакомься с документами, как говорится, — Леонид Ильич кивнул на объяснительную Митрохина. — Потом пролистай тетрадку. Таких, со слов Владимира Тимофеевича, довольно много. И тут хочешь, можешь обижаться на меня, Семен… — Брежнев замолчал, конец фразы он прозвучал у него в голове: «Но я буду вынужден действовать по обстоятельствам».

Цвигун начал читать объяснительную Митрохина и по мере чтения краска отливала от его лица. Губы задрожали, он поднял на Леонида Ильича почти по-детски обиженный взгляд:

— Да как? Клевета все это… Ты ж, Леонид Ильич, не будешь этой клевете верить?

— Я-то, Семен, ни слову этого типа, за которого ты сейчас тут так шумно заступался, не верю. Но вот остальные… Хотя все зависит от того, как ты это объяснишь. Тетрадку-то полистай, — Брежнев откинулся на спинку стула, будто хотел увеличить расстояние между собой и другом. — У тебя под носом, в КГБ, сидит шпион, а ты об этом ни сном, ни духом? И Володе спасибо скажи, что он, прежде чем дать делу ход, приехал ко мне посоветоваться.

Открылась дверь и снова заглянул Богомолов. Круглое лицо прикрепленного было благодушным, свет ламп отражался на обширной лысине. «Сияющий человек», — невпопад подумал я.

— Леонид Ильич, прибыл Александров-Агентов и еще Константин Устинович Черненко, — доложил он.

— Пусть подождут. — Брежнев посмотрел на Цвигуна с жалостью. — Семен, ты пока иди домой. Завтра с утра приедешь, поговорим с глазу на глаз.

До Цвигуна, наконец-то, дошла вся серьезность сложившейся ситуации. На ватных ногах он пошел к двери, но остановился и, повернувшись, сказал:

— Так что, Леня, все — дружбе конец? — Махнул рукой и, не дожидаясь, пока Брежнев ему ответит, вышел за дверь.

Первым вошел Александров-Агентов с неизменной кожаной папкой в руках. Следом за ним в кабинет проскользнул Черненко, остановился и постарался восстановить дыхание. Но одышка не помешала ему окинуть испытывающим взглядом присутствующих.

У Константина Устиновича был просто невероятный нюх на аппаратные интриги. В отличии от того же Цвигуна, он уже понял ситуацию и просчитал возможное развитие.

— Леонид Ильич, кого будем рекомендовать исполняющим обязанности председателя КГБ? — Черненко сразу взял в руки инициативу.

— Я думаю, назначить на эту должность Вадима Николаевича Удилова, — ответил Брежнев и снова внимательно посмотрел на меня.

«А на тебя, Володя, у меня другие планы», — подумал он.

Мысли Черненко были куда прозаичнее: «Еще один слетел с места с подачи Медведева. Какой шустрый молодой человек. Как я его проглядел?.. Как мы все его проглядели?»…

— Есть один момент, — напомнил Александров-Агентов, — Удилов даже не кандидат в члены ЦК, а ведь он в обязательном порядке должен будет в качестве председателя КГБ присутствовать на заседаниях Политбюро. И без статуса кандидата он не сможет этого делать.

— А вот это мы сейчас с вами и обсудим, — ответил Брежнев и снова обратился ко мне:

— Володя, сколько времени тебя надо на дело Митрохина?

— Много, — честно ответил я.

Брежнев сформулировал вопрос по-другому:

— Я не о том. Как скоро ты закончишь те следственные действия, которые требуют твоего присутствия?

— Через два дня, — я прикинул в уме. — Основное — это обыски на даче и в доме в Пензенской области. Там я должен присутствовать обязательно. А вот допросы мои ребята прекрасно проведут сами.

— Вот через два дня жду вас с Удиловым. А сейчас иди, совсем из-за работы дома не бываешь. — Леонид Ильич повернулся к Александрову-Агентову. — Внеси в ежедневник. Прямо с утра встретимся в здании ЦК на Старой площади. Удилов, Медведев… — он задумался и добавил:

— И пригласи на эту встречу Гений Евгенича.

Глава 23

— Не спи, замерзнешь! — я постучал по стеклу и, открыв дверцу, сел рядом с водителем.

Николай встрепенулся, открыл глаза. Мечтательная улыбка, только что игравшая на его лице, мгновенно пропала.

— Владимир Тимофеевич, виноват. Задремал, пока прогревал машину. Выстудилась, а я в дежурке сидел. — Объяснил он и уточнил:

— Домой?

— Нет, на работу. — документы в моем дипломате должны быть немедленно помещены в сейф. Жаль конечно, что домой я сегодня не попаду, скорее всего, но пренебречь делами в такой момент — преступление.

Пока ехали на Лубянку, думал о Черненко. Интересный человек, просто классический бюрократ советской школы! Константину Устиновичу хватило слухов, что при попытке вынести копии документов задержан архивариус, чтобы сделать выводы о неминуемом смещении Цвигуна с должности. И ведь сразу же приехал к Брежневу, и я уверен, уже с проектом решения. Если бы Леонид Ильич не опередил его, Черненко бы сам предложил кандидатуру Удилова — в этом у меня тоже