* * *

Я совершенно не ожидал в нашем «блиндажном» доме застать настоящий человеческий муравейник. Повсюду сновали молодые парни и девушки, кто-то таскал доски, кто-то устанавливал нары, кто-то подключал электропроводку. Но когда понял в чём дело, то совершенно искренне обрадовался и тут же задал дурацкий вопрос Виктору Семёновичу, которого неожиданно встретил в нашем доме.

— Виктор Семёнович, почему вы так уверены, что мы получим «добро» на осуществление нашего проекта? Ведь из Москвы ещё ничего не пришло.

Товарищ второй секретарь одарил меня взглядом, который означал только одно: не суй свой нос в чужой вопрос, не твоего ума дело. Но потом его лицо неожиданно смягчилось, он сменил гнев на милость и задал встречный вопрос:

— Скажи, пожалуйста, который час?

Я немного ошарашенно посмотрел на него, не понимая связи между моим вопросом и временем, но тем не менее ответил:

— Без четырнадцати десять.

Андреев кивнул и серьёзно произнёс:

— Так вот из Москвы товарищу Воронину пришла телефонограмма срочно начать проверку всех уже причастных к разработке твоего проекта и тех, кто будет задействован в его осуществлении. Телефонограмма подписана товарищем Берией. Надеюсь ты понимаешь, что это означает. И как надо держать язык за зубами.

Я похолодел. Комиссар государственной безопасности 3-го ранга Воронин начальник Управления НКВД по Сталинградской области. Кто такой Берия мне тоже отлично известно и понимаю, что из праздного интереса подобные приказы не отдаются. Если сам Берия подписал телефонограмму, значит проект рассматривается на самом высоком уровне.

И я сразу же подумал о нашем чертёжнике из бывших.

— Виктор Семёнович, среди привлечённых для работы с чертежами есть Николай Иванович Дрогавцев, — быстро заговорил я. — Он из бывших и дважды привлекался: в тридцатом по делу «Промпартии», а потом в тридцать седьмом. Он по мнению Ильи Борисовича лучший чертёжник Сталинграда. Выполненные им чертежи на мой взгляд настоящие произведения чертёжного искусства. Я однозначно хочу привлечь его для дальнейшей работы и прошу вас заступиться перед товарищем Ворониным.

Андреев внимательно посмотрел на меня, оценивая серьёзность моей просьбы:

— Ты понимаешь за кого просишь? Дважды судимый по политическим статьям, из дворян. Это очень опасно.

— Понимаю, — твёрдо ответил я. — Но без таких специалистов нам проект не реализовать. Нужны лучшие кадры, а не благонадёжные посредственности.

Виктор Семёнович помолчал, потом медленно кивнул:

— Хорошо. Я переговорю с Ворониным. Но ты понимаешь, что берёшь на себя ответственность? Если что-то пойдёт не так, отвечать будешь ты.

— Понимаю, — повторил я. — И готов отвечать.

Глава 3

Товарищ Сталин проснулся в в великолепном расположении духа. После недавних тревожных месяцев такое состояние было редкостью, и Верховный Главнокомандующий позволил себе насладиться им.

Первым, кого он принял сегодня, был начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский. Он вошел в кабинет точно в назначенное время и каждое слово его доклада было музыкой для слуха Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР.

— Товарищ Сталин, на всех фронтах наступило оперативное затишье, — начал Василевский, раскрывая планшет с картами. — Противник перешел к обороне и занимается укреплением своих позиций. Немецкое командование активной деятельности не проявляет.

Сталин молча кивнул, делая пометки в блокноте. Василевский продолжил:

— Результаты зимне-весенней кампании, проведенной Красной Армией, хотя и не полностью соответствуют первоначальным планам, тем не менее являются весьма значительными. Стратегическая инициатива на всех направлениях в наших руках.

Он сделал паузу, взглянул на Верховного и, получив молчаливый знак продолжать, перешел к деталям.

Досадно, конечно, что последней крупной операцией Красной Армии на Украине вновь стала оборонительная Харьковская операция в марте этого года. Провалом завершилась операция «Полярная Звезда», в ходе которой планировалось полностью разгромить немецкую группу армий «Север» и освободить Ленинградскую область. Обидно скромно завершилась битва за Кавказ, когда существовали все предпосылки для окружения и разгрома всей группировки противника на Северном Кавказе.

Василевский умолк, давая возможность Сталину осмыслить сказанное. Верховный отложил карандаш и прошелся по кабинету к окну. Москва уже проснулась под апрельским солнцем, и в этой мирной картине было что-то глубоко контрастирующее с тем, что происходило на фронтах.

— Продолжайте, Александр Михайлович, — сказал Сталин, не оборачиваясь.

— Однако эти неудачи не могут затмить наших побед, товарищ Сталин. Разгром немцев под Сталинградом и на верхнем Дону изменил ход войны. Прорыв блокады Ленинграда дал надежду ленинградцев. И пусть разгром немцев на Кавказе получился неполным, но враг отброшен от нефтяных месторождений. Противник понес колоссальные потери в живой силе и технике.

Сталин вернулся к столу и сел. Слушая доклад Василевского, Верховный невольно вспоминал события годичной давности, когда вот так же после успешной зимней кампании было принято решение начать наступление на юге. Провал той операции вновь поставил страну на грань катастрофы и привел к трагедии лета и осени сорок второго года.

Виновные военные и политические руководители, разумеется, понесли наказание. Так же, как и те, кто допустил разгром Керченского фронта в мае сорок второго и позорное по своей сути поражение в Севастополе. Когда все затмили ошибки при эвакуации города, и несколько десятков тысяч защитников города русской славы фактически были брошены на произвол судьбы на мысе Херсонес. Очень многие попали в плен. И это после блистательной эвакуации Одессы осенью сорок первого года и многомесячной героической защиты самого Севастополя.

Но Сталин никогда и никому ни при каких обстоятельствах не признается в том, как он лично оценивает свой «вклад» Верховного Главнокомандующего в те трагические события. Эта тяжесть останется с ним, но никогда не будет произнесена вслух. Таковы правила игры, в которую он играет с историей.

— Александр Михайлович, — медленно произнес Сталин, — каково ваше мнение о дальнейших действиях Красной Армии?

Василевский выпрямился. Этот вопрос он ожидал.

— Товарищ Сталин, Генеральный штаб считает необходимым перейти к стратегической обороне на всех направлениях. Красной Армии следует всемерно укреплять линию фронта от Баренцева моря до Черного и накапливать резервы. У противника нет иного выхода, и он в любом случае будет вынужден первым перейти к активным действиям. Наша задача измотать врага в оборонительных боях, сделать его наступательную стратегическую операцию безрезультатной, а затем всей накопленной мощью нанести серию сокрушительных ударов, окончательно склонив чашу весов в нашу сторону.

Сталин медленно кивнул. Он испытывал чувство внутренней гордости от того, что теперь, к концу второго года войны, стал полноценным военным руководителем страны. Его оценки ситуации и замыслы будущих операций не расходятся с мнением начальника Генерального штаба и его заместителя в Ставке. Годы гражданской войны