Как слез с коня, перевел дух, увидел выходящего Трубецкого, глаза обоих на лоб поползли.

— Ваше благородие — Проговорил бывший воронежский воевода.

— Ты… — Удивленно промолвил князь в ответ.

— Я. — Он неуверенно как-то плечами пожал.

— Живой значит. А я уж думал, когда тебя отправили в это богом забытое место, а потом, когда еще про татар сведения пошли, все. Мыслил, конец тебе настал.

— Нет. Все делами Игоря Васильевича. Господаря нашего. Все его деяниями. Жив, значит.

Я подошел неспешно. Уставились они друг на друга.

— Фрол Семенович. — Отвлек старика, дав возможность им наконец-то распрощаться.

Бывший особый лекарь войска Лжедмитрия дернулся подошел, поклонился.

— Оставь ты это, старик. — Улыбнулся я ему. — Рад видеть.

— Уверен, не только чтобы любезно встретить, позвал ты меня, государь. — Вновь поклонился он. — Чего изволишь?

— Знакомая твоя у нас здесь. Марина Мнишек.

Он вновь нервно дернулся, чуть побледнел, но почти сразу вернулся в свое прежнее обычное состояние. Но меня немного удивила такая перемена. Странной она показалась. Неуж-то старик боялся эту девку? У нее же сейчас нет никого и ничего. За ней нет никаких сил.

Только, пожалуй, те, с которыми она переписку ведет.

— Мне надо, Фрол Семенович, чтобы ты ее осмотрел. — Уставился на него пристально, холодно. — В полной мере осмотрел и дал свое заключение. Ждет она ребенка или нет. Была ли с мужчиной… — Черт, да, конечно, была, ну как иначе, то. Но, мало ли. — Или нет и если возможно понять, то как давно. Есть ли признаки каких-то болезней, может быть. И в целом…

Я сделал паузу.

— Поговори с ней. Успокой. Скажи, что господарь горяч, пылок, но отходчив. Что переживает о том, как повел себя и скоро, как от дел освободится, придет. Поговорить со столь прелестной особой.

Он воззрился на меня, глаза его расширились.

— Надо так. — Проговорил тихо, улыбнулся. — Я потом с ней в твоем присутствии потолкую.

Больше говорить ничего не стал. Нужно сделать так, чтобы Мнишек решила, что я повелся на ее кокетливость и красоту. Что запал на нее и готов согласиться на условия. А там в процессе диалога резко вывести в свою плоскость.

— Действуй, а я скоро буду.

Пара служилых людей сопроводила его к избе, куда поместили шляхтянку.

Я решил дать ему где-то минут тридцать — сорок на все про все, а сам занялся раздачей приказов. Воинство подходило и размещалось. Разведка доложила, что на стенах Тулы бойцы, увидев, сколько нас всего, начали все более активно суетиться.

Выдал приказ развести в эту ночь костров вдвое больше обычного. Усилим психологический эффект. Им оттуда видно нас тоже не очень-то хорошо. Войска у меня уже считай десять тысяч, будет казаться, что все двадцать, а у страха, как известно — глаза велики. Померещится и тридцать.

Еще одна гирька на весах в пользу сдачи города.

Если у воеводы сил мало, а все говорило, что их там от силы тысяча, а, скорее всего, сотен пять, то наше численное преимущество и наличие пушек покажет всю серьезность намерений. А также добрую волю, ведь мы с ними пока не воюем.

Захотим — возьмем штурмом.

Да, мне это не нужно, но противник-то этого не знает.

Отправил гонца к Филке Тозлокову, чтобы артиллерию развернул на видном месте и пальнул пару раз. Пускай видят, что есть у нас пушки, а значит, стенам их несладко придется. Да, это не проломные пищали из приказа пушкарского. Более легкие орудия.

Но сам факт их наличия уже вселит ужас в сердца защитников.

Дальше вызвал к себе Григория, Ляпунова и Серафима. Нужно было инвентаризировать все новое снаряжение, полученное во время захвата пленных. После чего заняться с отрядом моих самых верных бойцов взаимодействием с обозами бывших отрядов Лжедмитрия. Но, это уже утром.

Прокопию Петровичу, усталому с дороги, выдал задачу разобраться с пленными дезертирами. Это его люди, пускай сам решает.

Ну а Серафим нужен будет для понимания того, что с Мнишкой делать-то в итоге. Если по закону. Она же венчанная. И здесь вопросов у меня много. Да и бойцы Серафима — люди надежные. Думаю, их как-то здесь использовать. Не все же моей лучшей полутысяче охранением заниматься. Им самые серьезные дела поручать надо и отдых давать.

Пехота заменит.

Да и с местным, не сбежавшим батюшкой кому, как не нашему священнику говорить. Хоть и военному человеку теперь.

Все мои собратья, и это было видно, мучились вопросами о подступающей и намеревающейся войти в наш состав армии князя Трубецкого. И все хотели знать, что там с этой девкой польской.

Как же быстро сплетни-то расходятся.

Ничего толком им не сказал, велел делами заняться. Прихватил Серафима и двинулся, выждав отведенные Войскому минуты, к избе. Служилые люди стояли в оцеплении. Выглядели настороженно. И это верно. Приличная часть армии крайне негативно отнеслась к появлению шляхтянки. Как бы ночью, как это со Лжедмитрием было, не удумали ее прибить. Сжечь хату вместе с бабой, а потом сказать — что, мол, сама угорела.

От такого нужно подстраховаться.

Ждали, ломиться внутрь казалось мне плохой стратегией. Спустя еще несколько минут выкрикнул громко.

— Фрол Семенович, поторопись! Видеть тебя желаю!

— Да, да. — Донеслось гулкое изнутри.

Почти сразу старик появился на пороге, задумчивый, напряженный. Видно, что тяжело ему было говорить с этой госпожой.

— Отойдем. — Махнул я рукой.

Когда мы отдалились на достаточное расстояние, я задал короткий вопрос.

— Ну что?

Глава 3

Фрол Семенович Войский погладил бороду, посопел, покряхтел, с мыслями собирался. А я ждал.

— Господарь, я не бабка повивальная… — Начал он издалека.

— Ты не прибедняйся. По делу давай, говори.

— Ребенка, насколько я могу судить, нет. Либо срок очень маленький. Лучше… — Я был удивлен, но старик покраснел. — Лучше в Туле бабку какую найти. Я все же