— Владимир Тимофеевич, я не могу допустить, чтобы вы занимались каждой мелочью, — прервал меня Удилов. — Это все равно, что микроскопом колоть орехи. Для этого есть другие службы и другие люди. Работу вы провели титаническую, не отрицаю, но подумайте, как оптимизировать УСБ.

— Понял, Вадим Николаевич, разрешите идти? — я встал, но Удилов махнул рукой, не отпуская меня.

— Что у нас с Бережковым? — спросил он, поправляя ряд карандашей.

— Бережков? Залег на дно, ходит на работу, ведет себя тише воды, ниже травы, нигде не отсвечивает, — доложил я.

— Наблюдайте, рано или поздно на него кто-нибудь выйдет. Жаль, конечно, с Мастерсом вы поторопились, — он вдруг рассмеялся. — Но устранили его виртуозно! Я когда смотрел новости, где наш американский друг уже не дышит, но еще стоит, и даже пытается задавать вопросы, повеселился от души. Особенно понравился момент, когда он полез целоваться к Сигварду Эклунду. В кино ходить не надо, это нечто!

— Да, тот не знал, куда спрятаться от пьяного журналиста, — я усмехнулся, но мысленно все-таки выругался.

Инициатива Соколова была не к месту и не вовремя. Хотя с Удиловым соглашусь, Мастерса ростовский балагур подставил виртуозно и, что греха таить, играючи. Ту часть «выступления» Мастерса, когда Соколов, оттащив его от Эклунда, взвалил на плечо и легко донес до посольской машины, где сдал на руки работникам посольства, засняли все присутствующие на встрече в Свердловске телекомпании.

— Собственно, один его вид снял все вопросы и обесценил все попытки обвинить СССР в сокрытии аварии. Вряд ли после такого удара статьи Мастерса появятся в каком-либо серьезном издании. — Удилов встал, прошел к окну и как-то без перехода заметил:

— Весна началась… настоящая… — и снова без перехода:

— Вечером вам надо к Леониду Ильичу в Заречье съездить. Обязательно. Просил передать. Видимо, перед пленумом хочет с вами побеседовать.

— Хорошо, Вадим Николаевич, разрешите идти? — я, наконец, встал.

— Идите, Владимир Тимофеевич, не буду задерживать, — он так и не повернулся, стоял, подставляя лицо первым в этом году теплым лучам солнца.

Вернувшись в УСБ, застал всех в сборе. Не было только Газиза.

— Где наш казахский беркут? — сразу спросил я.

— Как вы меня хорошо назвали, — услышал за спиной довольный голос Абылгазиева. — Лучшая похвала для мужчины!

— Залетай уже, птичка, — расхохотался Соколов.

— Беркут не птичка, беркут — это воин, — обиделся Газиз. — Думаешь, если тебя по телевизору показали, знаменитый теперь? Такая слава позор, пьяного человека носил на руках — это герой, да?

— Соколов, Абылгазиев, отставить, — я жестко пресек готовую начаться перепалку. — Сейчас попрошу предельного внимания. На повестке дня три вопроса. Первый — это арест Мясниковой, она же лже-Боннэр. Со мной поедут на задержание вы, Кобылин и… — я внимательно посмотрел на всех членов команды, — майор Соколов.

Заметив, как разочарованно вздохнул Марсель, я обратился к нему:

— Марс, у тебя будут другие дела. Ты едешь в Казань. Задача — помимо проверки работы особистов в Татарской АССР — выяснить ситуацию с молодежными группировками. Специально отмечаю — только выяснить. Нужна вся информация на сегодняшний день. И, желательно, анализ ситуации с молодежными течениями не только в самой Казани, но и в Набережных Челнах.

— Вы о национализме? — уточнил Марсель. — Нет там ничего подобного.

— Я о бандитизме — в перспективе недалекого будущего, — ответил ему, пытаясь вспомнить, когда впервые заявили о себе казанские банды. — В любом случае, через неделю все по Казани должно лежать у меня на столе.

— Ясно, разрешите выполнять, товарищ полковник? — Марсель вытянулся в струнку.

— Расслабься, Марс, — я прошел к столику, за которым обедали, включил старенький электрический чайник, — после совещания «приступишь к выполнению». Газиз, ты едешь с Марселем, посмотришь свежим взглядом. Обрати внимание на авторитеты, традиции и… ну тут я просто не могу подобрать другого слова… понятия, что ли? В общем, ваша задача только информация.

— Схему субкультуры составлять я буду? — оживился Даниил.

— Нет, Даня, анализом займемся потом, все вместе. Устроим мозговой штурм. А пока Андрей, — я посмотрел на Карпова, — вы с Даниилом должны выстроить систему работы областных отделов УСБ и их взаимодействие с нами в простую и понятную схему. Все, вплоть до последнего информатора, должны быть на этой схеме, как на ладони.

— Ну и задачи вы нам ставите, товарищ полковник, — вроде бы в шутку заметил Соколов, — на несколько НИИ хватит. Нам после выполнения этих задач ученые степени не присвоят?

— Ну вы же не одни работать будете, — ответил ему, прекрасно понимая, что в каждой шутке лишь доля шутки. — Привлекайте специалистов из любой области, из любого НИИ…

— Так значит я могу сюда терминал из главного вычислительного центра Комитета поставить? — почувствовав выгоду, тут же сориентировался Даниил.

— Теоретически да, но на практике за согласованиями заколебаешься бегать, — скептически заметил Карпов и тут же уточнил:

— Республики в общую схему включать?

— Да, включать… Но Среднюю Азию и Кавказ иметь ввиду, однако работу по ним пока не форсировать. Для конкретных дел слишком взрывоопасные регионы.

Я прошел к столику, насыпал в свою кружку ложку растворимого индийского кофе, залил кипятком.

— Соколов, когда там дневной сон у академика?

— С двух до трех. В это время супруги всегда дома.

— Отлично. В двенадцать часов выдвигаемся. Сейчас сообщите в прокуратуру. Чтобы не было нарушений во время ареста. Знаете, с кем имеем дело, от Сахарова кроме вони ожидать нечего. — я повернулся к Карпову. — Андрей, пожалуй, звонить не надо. Съезди в прокуратуру сам.

— Думаете, будет утечка? — Карпову не надо было даже намеков, он, как всегда, схватывал на лету.

— Не думаю, Андрей, я просто уверен в этом, — вздохнул я. — И сразу не ставь в известность, кого собираемся задержать и почему.

Я взял кружку с кофе, прошел в свой кабинет. Сел в кресло и задумался над теми распоряжениями, что дал своей команде. Работу в Средней Азии и на Кавказе начинать пока не стоит. Прежде надо будет лично проехать по всем республикам, чтобы получить полную картину и поставить своих людей в республиканские УСБ.

Вонючий национальный вопрос!