— Права у меня есть, Борисфен Михайлович. Подозреваю, у вас тоже. Иначе не получили бы социальное жилье, — сухо прозвучал ответ. Спорить о политике во дворе Максим не собирался. Тем более в такой специфичной компании.

Однако, вежливо отвязаться от соседей не удалось. Слово за слово втянулся в разговор. Борисфен пытался развернуть тему социальной политики и справедливости, но наткнулся на вежливое неприятие Максима и явно черносотенные взгляды Митрофаныча.

— Если так пошло, вы до Катаклизма в том мире за кого голосовали?

— Я вообще на эту дурь не ходил, — прозвучал уклончивый ответ. На самом деле Максим легко просчитал следующий вопрос Борисфена и не собирался углубляться в бесполезный спор ни о чем. — А вы кого поддерживали?

— Наших конечно. Я еще до четырнадцатого был за коммунистов.

— Странно, почему тогда поехали в Россию? Ведь еще в Румелии должны были выяснить, что от компартии здесь в Думе ровно один депутат, да и тот потомственный граф, а социал-демократов как пальцев на одной руке.

— Знаете, Максим Викторович, я всегда за Россию. Как тогда с Крымом и Севастополем вернулся в родную гавань, так и сейчас в одиночном плавании взял курс домой.

— Так вы из Севастополя? А почему тогда в Новгород поехали? Все же климат в Таврической губернии куда лучше, море, солнце.

— Был там. Не понравилось. Знаете, ничего родного не осталось. Совсем ничего. И дорого очень.

— Таврическая «Вотчина синематографа», — с этими словами Митрофаныч выдохнул в небо густую струю сигаретного дыма. — В Симферополе киностудии, куча актрисок, почитателей и режиссеров. На побережье один сплошной курорт. Бывал я там, интересные места, но слишком уж людные. Не каждому подходит.

— Тоже правильно. На пособие выжить можно. Но все не то. Все не так. Я ведь вырос в Севастополе, еще красные флаги над городом застал. Совсем немного до пионерии не дотянул. Потом пошло, сами знаете… — тяжелый вздох. — В Севастополе наших дождался, самооборону поддерживал. На референдуме час в очереди стоял чтоб проголосовать за возвращение домой.

— Так историческая часть города, говорят, с досоветских времен мало изменилась.

— Врут. Все изменилось. Советского центра нет. Даже улицы другие. Хуже всего не это. Хуже всего жить на окраине, в районе высотной застройки в пяти минутах ходьбы от проспекта адмирала Колчака.

— Командующий Черноморским флотом. Провел Босфорскую десантную операцию. Один из первых кто массово применил авианесущие суда в сражении. Поднял русский флаг над Константинополем, — подготовка к защите диплома требовала знаний по истории. Так что, Максим успел выучить основные даты и события этого мира после не случившейся катастрофы 1917.

— Вот именно. Вы сами то Максим Викторович, легко это все приняли?

— Уж лучше дома, чем эмиграция не пойми куда, — прозвучал ответ. — Ладно, это все прошлое. Не случившийся вариант истории. Лучше скажите, как дальше жить планируете? Чем заниматься собираетесь?

— Так я же лидер общественного мнения, у меня были свои информационные сетки. Немного освоюсь и займусь раскруткой своего канала и политическими обозрениями.

— Если не ошибаюсь, вы тогда за Сталина были?

— Это в другом мире было. В империи очень любят Николая Второго и Алексея Несгибаемого.

— Глас народа?

— Разумеется, — круглое лицо Борисфена расплылось в хитроватой улыбке. — Что лучше всего умею, то и буду делать. Народ наш никогда не ошибается. Лента с новостями, аналитикой, историческими подборками. Все как есть на самом деле.

— Но ведь с нуля тяжело раскрутиться.

— Не боги горшки обжигают. В той истории получилось заработать авторитет и здесь мало по малу поднимусь. Знаете, Максим Викторович, народ всегда и везде интересуется военной и политической аналитикой. Вот к примеру, — Борисфен оживился. — Я не вижу здесь особого интереса к военным дронам. Упущение армейцев. Буду раскачивать тему, поднимать интерес.

— А точно интереса нет?

— Конечно. Все наши специалисты остались там за гранью. Некому глас народа вызывать и направлять. Митрофаныч, а вы как думаете?

— Я в этих сферах темен, — улыбнулся сосед. — Вы люди новые, вам и карты в руки.

Глава 26

24 июня 2024

Всемогущий госсекретарь глобальной империи пребывал в состоянии крайнего недоумения и раздражения. Всему виноватой был состоявшийся разговор с полномочным послом королевства Иерусалимского. Энтони Блинкен глубоко вздохнул и включил запись.

Князь Романов говорил с сильным акцентом. Это раздражало. Да, Романов. Отпрыск одной из младших ветвей рода, это тоже раздражало.

— Господин госсекретарь, ваши претензии на иудейские артефакты на территории королевства не имеют под собой оснований. Все вопросы давно улажены между нами и царством Иудейским. Ваши попытки посредничества смешны.

— Господин посол, я говорю от имени моих сограждан кому близки к сердцу святыни Земли Обетованной. Советую отнестись к вопросу со всей серьезностью.

— Простите, но я вас не понимаю. Это наше внутреннее дело.

Блинкен остановил запись. Разговор с самого начала не заладился. С этими настоящими русскими вообще тяжело иметь дело. Они слишком много о себе понимают по меткому выражению одного мудрого дипломата из уже бывшего азиатского государства.

А вот вопрос упрощения визового режима удалось решить.

— Согласен, — русский коротко кивнул. — Со своей стороны прошу не чинить препятствий североамериканцам, желающим совершить паломничество в Иерусалим. Мы открыты для всех христиан.

— Но Иерусалим святой город для всех людей Книги. Что на счет паломничества для мусульман и иудеев?

— Не возражаю в статусе туристов, но не понимаю. Зачем им это?

— Поклонение святыням своих религий.

Романов в ответ приподнял бровь и наклонил голову.

— Господин Блинкен, все исламские и иудейские артефакты у нас бережно охраняются государством. Разумеется, туристы посещают музеи и выставки, но называть это святынями⁈

— Мы договорились открыть упрощенный визовый режим. Для представителей всех рас и конфессий.

— Конечно, у меня есть полномочия дать согласие на упрощенное получение визы до двух недель при пересечении границы. У нас всегда так работало с христианские странами. Рад что мы пришли к взаимопониманию. Полагаю, симметричный упрощенный режим для подданных королевства вопроса не вызывает?

Блинкен коротко кивнул. Он сам до конца не понимал, зачем ему это нужно, но его настоятельно попросили. Упрощение посещения Иерусалима дело хорошее, однако не столь важное, как другие интереснейший моменты.

Еще эпизод разговора.

— Я понимаю, это ваше внутреннее дело. Но всем