Девушка в ужасе уставилась на металлический корпус БПЛА, чьи винты, вращаясь, разгоняли воздух и поднимали сухие листья. Её волосы взметнулись от ветра, а глаза округлились.

— Что это такое? — повторила она чуть тише, будто боясь самого ответа.

— Это, как и наша военная форма, всё экспериментальные образцы. Новая разработка, — отмахнулся я, решив в детали девушку не посвящать.

Та, словно не веря, что всё происходит не во сне, а наяву, с удивлением смотрела, то на дрон, то на меня, то на Кудрявцева.

— Странные вы партизаны… — наконец тихо прошептала она.

Сергей усмехнулся, глядя, как устройство плавно поднимается в воздух.

— Ну да, есть немного, — хмыкнул он, а потом, подумав, добавил: — Но ты имей в виду, что сейчас, если что-то в этом мире и может помочь в освобождении из плена твоих родных, так это вот эта штука. Поверь мне, она уже один раз кое-кого спасла.

Он говорил, не глядя на меня, но я понял, о чём он. В памяти сразу же всплыл тот день, когда я освободил Сергея. Вспомнились все детали — как я скинул на полицаев смертоносный груз, как горел дом, как в окне мелькнула женщина, что приносила еду сидящим за столом бандитам. Она тогда сказала, что «красных» не любит. Что, мол, скорее бы немцы победили. И это меня очень взбесило. Тогда я воспринял её слова за чистую монету — и без раздумий приговорил к смерти как предательницу и вражескую пособницу.

Однако так я считал именно в тот момент. Но вот потом, все эти дни, иногда, когда оставался один, нет-нет да задумывался над тем эпизодом. Он мучил и жёг меня изнутри.

«А вдруг та женщина на самом деле не была убеждена в том, что говорила? — задавался я вопросом. — Вдруг говорила она это из-за страха, а не по совести? Возможно, соглашалась она с полицаями не искренне, а из-за страха за свою жизнь? Говорила просто для того, чтобы выжить⁈»

Эта мысль грызла меня, не давая покоя.

И сейчас, воспользовавшись случаем, я спросил:

— Аня, в том пожаре что произошёл в вашей деревне меньше недели назад в доме кроме нескольких полицаев, была женщина по имени Ольга. Ты её случайно не знала?

Девушка сразу вскинула голову, в её глазах мелькнула вспышка ненависти.

— Конечно, знала! — нахмурилась она. — Её многие в наших местах знали как предательницу и фашистскую подстилку! Она помогала немцам наших людей искать — тех, кто не принимал новую захватническую власть. По этой гадине давно осина плакала. Но всё же справедливость есть на Земле — она со своим хахалем сгорела ко всем чертям при том пожаре! Туда ей гадине и дорога!

И в тот миг у меня будто камень упал с плеч. От сердца отлегло и впервые за многие дни стало легче дышать.

«Всё же я оказался прав!»

Глава 19

Риск

Теперь, когда решение о помощи Ане было нами единогласно принято, стали придумывать, как осуществить эвакуацию её мамы и брата.

Деревня, в которой они жили, нам уже была достаточно неплохо известна — Никитино. Именно из неё я освобождал попавшего в плен Сергея.

Точных карт этого населённого пункта у нас, к сожалению, не было. Поэтому я, чтобы не заниматься картографией местности с помощью беспилотника, протянув девушке блокнот и ручку, попросил схематически набросать расположение домов и улиц.

Она устроилась на неподалёку лежащем старом поваленном дереве, вытерла ладонью слёзы, глубоко вздохнула и принялась за работу. Рука слегка дрожала, но линии ложились уверенно — видно было, что девушка каждый дом, каждый поворот, каждый сарай и изгиб дороги знает наизусть и старается изобразить, соблюдая пропорции.

В деревне было три улицы: центральная и две уходящие влево и вправо от неё. И, разумеется, по закону подлости дом её семьи как раз располагался чуть ли не в самом центре главной улицы, рядом с сельсоветом, который при оккупации превратился в волость. То есть, фактически нам предстояло работать под самым носом у полицаев и немцев.

Изучив полученный схематичный чертёж, ещё раз показал его Анне и на всякий случай уточнил:

— Вы уверены, что всё именно так?

— Да, товарищ… — закивала она, не зная, как меня звать-величать.

— Я — Николай, — напомнил и, указав на Кудрявцева, добавил: — А этого товарища младшего лейтенанта зовут Сергеем.

Она кивнула, а затем, обведя меня взглядом, чуть наклонив голову, робко спросила:

— А вы в каком звании находитесь товарищ?

Я кашлянул, не ожидая такого вопроса. А потом, понимая, что надо что-то ответить, произнёс:

— Да, собственно, пока студент — можно сказать, что курсант. И когда через год окончу университет, то стану лейтенантом.

— То есть сейчас вы пока, почти что тоже младший лейтенант? — наивно уточнила она.

— Э-э, в какой-то мере — да, — ответил я, по сути, не очень уж и сильно покривив душой.

Ведь на военную кафедру я ходил, на сборы ездил. Так что, пожалуй, в военное время, мне вполне бы могли присвоить такое звание.

Однако сейчас это было не столь важно, потому как на повестке дня стоял более серьёзный вопрос.

Я посмотрел на стоящего рядом мамлея.

— Незаметно проникнуть в деревню мы не сможем. Следовательно, придётся туда заходить в ночное время суток.

— Я тоже так думаю, — согласился Сергей. — Прячась за заборами и между домами, вполне можно, не привлекая внимания, добраться до нужного нам дома.

— По ночам деревню патрулируют, — тихо произнесла Анна, будто боялась, что её слова повиснут в воздухе и принесут беду.

— А свет в деревне есть? Лампочки на улице по ночам горят? — уточнил я.

— Да. Несколько штук. Вот тут и вот тут, — она тыкнула пальцем на рисунок.

Сергей посмотрел на меня с прищуром, задумчиво перебирая пальцами ремень винтовки:

— Как думаешь, я смогу пробраться, если использовать рации и ночное зрение беспилотника?

Я хмыкнул.

— Если я буду всё время висеть над деревней и через радиосвязь руководить тобой, то в общем-то шансы, вероятно, у нас есть, — сказал я, но тут же покачал головой. — Но у нас проблема в другом — у немцев грузовик пропал. К тому же не только с грузом, но и с солдатами. Его наверняка уже начали