Дата прохождения эшелона — двадцать второе декабря.

Ориентировочное время выхода со станции Суходрев — ноль часов тридцать минут.

На разведку отряд выдвинулся в тот же день. Но не весь. Максим посчитал, что для такого дела хватит и четверых.

— Николаев, Озеров, и Кос пойдут со мной, скомандовал он. — Проверить оружие, масхалаты и лыжи. Герсамия, Заруба, Гнатюк и Каримов остаётесь здесь. Задача: стеречь лагерь, приготовить ужин, проверить взрывчатку. Герсамия за старшего.

Максим исподволь глянул на Зарубу, проверяя, как тот отнесётся к тому, что над ним, младшим лейтенантом, поставили сержанта (незадолго до этого пришла радиограмма, в которой сообщалось, что за успешное выполнение заданий командования, бойцы диверсионно-разведывательного отряда «Призраки» представлены к правительственным наградам и внеочередным званиям. В частности, Муса Герсамия получил сержанта, чем очень гордился).

По виду танкиста-пермяка нельзя было сказать, что это его как-то задело. Младший лейтенант вообще был довольно невозмутимым человеком. К тому же, буквально на следующий день после того, как трое бывших пленных стали членами отряда, Максим провёл с ними небольшую профилактическую беседу.

— Вы трое принимаетесь в отряд, — сказал он им тогда. — Только учтите, что здесь можете забыть о своих прошлых званиях и заслугах. Теперь вы все — рядовые и подчиняетесь лично мне, а также тому, кого я в своё отсутствие назначу главным. Возвращение званий и прочего, а также ваша дальнейшая судьба будут напрямую зависеть от того, как вы будете воевать. Это понятно?

— Так точно, — ответил Заруба за всех. — Думаю, это справедливо. Мы — бывшие пленные, доверия нам меньше.

— Я тоже был в плену, — ответил Максим. — Бежал. Дело не в этом. Дело в том, что вы не так подготовлены, как мы, то есть в какой-то мере слабое звено. Поэтому будете учиться и подчиняться. Как положено.

— Есть учиться и подчиняться, — ответил Заруба.

Максим не стал говорить, что главная причина такого решения заключалась совсем в другом.

Заруба, Гнатюк и Каримов были одним экипажем. Да, теперь без танка, но тем не менее. Они вместе сражались и вместе выжили в лагерном плену. Они привыкли, что их командир — младший лейтенант Заруба. Это нужно было если не сломать, то нивелировать. Не может быть отряда внутри отряда. Он — командир. Они — подчинённые. Всё.

— КИР? — мысленно обратился Максим к Корабельному Искусственному Разуму, выйдя из землянки по нужде. Он сжился со своим интеллект-имплантом настолько, что тот стал чуть ли не вторым «я». Только знающим и помнящим в тысячу раз больше его самого. Раньше Максим не понимал нейролюдей — тех, вживлял себе такие импланты надолго. Считал их не вполненормальными. Теперь стал понимать.

— Здесь я, — как обычно откликнулся КИР.

— Дай направление и расстояние отсюда до деревни Мандрино. У меня есть карта, но хочу знать точно.

— Пятнадцать километров строго на юго-запад, — ответил КИР.

— Два часа хода, — посчитал Максим. — Это если повезёт.

— Тебе видней, — ответил КИР.

— Эй, что-то мне не нравится твоё настроение.

— У меня не бывает, как ты говоришь, настроения, — ответил КИР. — Я даже не могу встать не с той ноги. Не потому что не сплю, а потому что у меня нет ног.

— А ты разве спишь?

— В вашем понимании — нет. Хотя перезагрузку, наверное, можно в какой-то мере сравнить со сном. Кстати, о перезагрузке. Думаю, что скоро её пора делать.

— Что это значит?

— Это значит, что на какое-то время между нами не будет связи.

— Какое время?

— Возможно, сутки. Возможно, несколько дней. Не могу сказать заранее.

— Ого! Что-то много. Не помню, чтобы раньше ты так долго перезагружался. Хотя, о чём я говорю, вообще не помню, чтобы ты перезагружался.

— Ты и не можешь помнить, потому что этого не было. Впервые предстоит. А долго, потому что раньше я был в корабле, а теперь в тебе. Извини, но твой организм не вырабатывает требуемое количество энергии.

— Тебе не хватает энергии?

— Хватает, но впритык. Что ты пристал? — Максиму показалось, что в голосе КИРа проскользнули нотки раздражения. — Всё равно сделать тут ничего нельзя. Разве что вернуть меня опять в корабль, но это невозможно.

— И когда нужно начинать перезагрузку?

— Ещё не сегодня. И не завтра. Но скоро. Я скажу, когда буду знать точно.

— Да уж, пожалуйста, — попросил Максим.

Перезагрузка, думал он, возвращаясь в землянку. Этого только не хватало. Как говорится, не было печали — черти накачали. С другой стороны, чего он хотел? Что КИР будет работать вечно и безупречно? Так не бывает. Нет ничего вечного под луной. Ни живых существ, ни устройств, придуманных и созданных людьми. А КИР — устройство. Да, он очень надёжен и способен работать практически в любых условиях. Доказательство — последние четыре месяца в теле человека. В экстремальных условиях. Но четыре месяца — это не вечно. И даже не пожизненно. Да что там говорить, это, скажем прямо, очень мало.

Максим попытался вспомнить гарантийный срок КИРа и не смог. Кажется, что-то в районе пяти лет. Или шести. Сколько ему сейчас? «Пионер Валя Котик» был построен и начал испытания чуть больше года назад. Уже тогда КИР на нём стоял.

«Значит, осталось меньше четырёх лет или, в лучшем случае, пяти? — подумал он и сам себе ответил. — Не паникуй. В любом случае, времени до хрена и больше. Вот только для чего? Этот вопрос у нас по-прежнему остаётся весьма туманным. Нет, приблизить победу — это несомненно и самое главное на сегодня. Но что дальше?».

Он всё-таки не удержался и спросил у самого КИРа о его гарантийном сроке.

— Пять лет, — ответил КИР. — Но это не точно.

— Как это?