— Вот это да… — пробормотал он ошарашенно. — Батюшки… колесо что ли спустило?

На лице у старика мелькнуло искреннее недоумение. Он почесал макушку, пытаясь выстроить в голове хоть какую-то логическую версию происходящего. Пару секунд морщил лоб, потом, как будто озарённый, выдал:

— Но я-то тут ни при чём! — поспешно заявил дед. — Я ж не могу уследить за тем, что у кого-то колёса спущены. Я сторож, а не шиномонтаж!

— Подойди-ка сюда, — перебил я, подзывая старика пальцем.

По выражению его лица было видно, что он уже понял — дело то не в «спущенном колесе». Что-то тут не чисто, и тонкая стариковская интуиция это чувствовала. Сторож медленно, настороженно подошёл.

— Смотри сюда, — я указал на место пробоя.

Дед наклонился, долго рассматривал шину, а потом вытянул губы в трубочку.

— Ё-моё… — протянул он, наконец различив след. — Это ж кто так сделал?.. Тьфу ты… тить твою мать нихай!

Старик осторожно потрогал пальцем порез. Глаза у него стали круглыми, как у совы. Он ошарашенно посмотрел на меня, потом снова на шину.

— Так это… ты, наверное, где-то колесо пробил, — начал он лепетать, явно пытаясь найти хоть какое-то объяснение. — Ну, мало ли… Оно, видать, сразу не спустило, а потом уж… потихоньку…

Он увлечённо тараторил, кивая сам себе, будто убеждая в собственной правоте.

— Тут же охраняемая стоянка, ну кто ж сюда заберётся?

Я слушал его внимательно, не перебивая. Даже задумался — он сейчас действительно верит в то, что говорит? Или просто надеется, что я поверю вместо него? Разница между глупостью и отговоркой всегда тонкая, но в его случае она была видна невооружённым глазом.

— Дело в том, любезный, — наконец прервал я этот поток самоуверенного бреда, — что пока ты сидишь в своей будке и орёшь кричалки за «Спартак», по стоянке у тебя шастают воры.

Старик вытаращил глаза ещё сильнее, будто я только что сообщил ему, что инопланетяне угнали трактор.

— Да что ты такое говоришь⁈ Не может же такого быть! — выпалил он, даже растеряв свой обычный ворчливый тон.

Я молча достал из-за пазухи шило, показал старику, потом кивком указал на ящик с инструментами, который воришка обронил, убегая.

Дед долго смотрел то на шило, то на ящик, как будто пытался связать всё это в одну логическую цепочку.

— Тебя как звать-то, забыл, — буркнул он. — А, точно… Володька. Так вот, Володька, может, тебе показалось? Быть такого не может! — уверенно заявил старик, хотя глаза его уже заметно забегали.

Ну и следом дед завёл старую шарманку по второму кругу:

— У меня ведь собачки все прикормлены! Они если кто чужой зайдёт — сразу лай поднимут, на весь район. Я ж с ними как с сигнализацией живу! Тут, брат, мышь не проскочит!

— Ну, видимо, дед, не один ты собак подкармливаешь, — хмыкнул я. — Пойдём, кое-что покажу.

Мы подошли к забору. Я указал на смятую газету, валяющуюся у подкопа. На ней застыл жирный отпечаток колбасы.

— Глянь.

Старик подошёл, наклонился, поднял газетку, понюхал, потом развёл руками.

— Не моя, — пробормотал он растерянно. — И правда… кто-то моих псов подкармливает.

Он понуро посмотрел на газету.

— И ведь гадины, судя по всему, с охотой это едят…

Я решил не говорить старику, что его «гадины», как он сам выразился, не просто ели из чужих рук. Они ещё и помешали мне поймать вора, из-за чего я едва не получил шилом под рёбра.

Нервировать дедка не видел смысла. Даже не из жалости, а потому что хотел, чтобы он ещё мог соображать и отвечать на вопросы, а не хлопотал с корвалолом.

— Мысли есть, кто это может быть такой? — спросил я.

Старик озадаченно потёр переносицу, потом медленно покачал головой. Видно было, как в нём борется желание выкрутиться и понимание, что здравых оправданий тут не осталось.

— Честно, Володька, и предположить не могу, кто это мог быть, — признался он. — У меня ж за все годы такого не было! Ни разу, слышишь? Ни-разу! — старик даже всплеснул руками. — А тут… чтоб вор на стоянке⁈ Да чтоб собаки не залаяли⁈ Да чтоб я ничего не услышал!..

Он замолк, весь как-то сник. В глазах читалось настоящее потрясение. Старик не врал… для него всё это действительно было шоком, будто кто-то покусился не просто на мою машину, а на его личное представление о порядке, который он охранял десятилетиями.

А потом в его глазах постепенно проступил ужас осознания. Дед уже понял, к чему всё идёт. Понял, что я сейчас начну требовать компенсацию за испорченное имущество, и внутри у него всё, похоже, сжалось в тугой узел.

Я понимал, почему он так струхнул. Работа у него была копеечная, а ответственность… Скажем так, чтобы ни случилось, а виноват всегда сторож. Это как невестка, которая усралась.

Виноват будет не хозяин этой богадельни, а именно старик, что за пару тысяч в месяц торчит ночами в своей конуре. И сторожит чужие машины, греясь мыслью, что «ещё на что-то годен».

Я вздохнул. Ладно, не время добивать дедка. Уважение к возрасту всё-таки никто не отменял. Да и, по большому счёту, мне повезло — я пришёл до того, как с меня успели снять лебёдку. Колесо можно залатать, благо не бронебойное.

Но ведь попадись на моём месте кто-то другой, у кого нет терпения и пиетета, то деду бы пришлось несладко.

А тут ведь на стоянке не только такие, как я, ставят машины. Есть тачки, что стоят, как квартира в центре. Вот с ними — попробуй объясни потом, что «всё было спокойно, пока не началось».

Старик же побледнел так, будто из него кровь выкачали. Он уже мысленно считал, сколько у него пенсии и на сколько её не хватит, если я сейчас начну требовать возмещения.

— Я всё заплачу… — прошептал он, — прошу прощения, что не уследил.

Я махнул рукой.

— Увольняйся лучше отсюда, дед. Деньги твои мне точно не нужны.

Я понимал, что даже если бы дед тогда выскочил из своей будки, то всё равно ничего бы не изменилось. В лучшем случае просто стал бы свидетелем,