Я подошёл к парню. Тот смотрел на меня испуганными глазами, губы тряслись:

— Простите, барин… Я не нарочно… Банка сама… Я переливал кислоту, а она…

— Тихо, — успокоил я его. — Покажи руку.

Ричард осторожно размотал бинт. Я поморщился. Кожа на ладони и пальцах была красной, покрытой волдырями. Серная кислота не шутит.

— Обработал мыльным раствором? — спросил я.

— Конечно, — кивнул Ричард. — Нейтрализовал кислоту, промыл, забинтовал. Заживёт, но недели две работать не сможет. Ему повезло, что попало только на руку.

Я выпрямился, оглядывая лабораторию. На столе — десятка полтора стеклянных банок разного размера. Рядом — бутыли с серной кислотой. Ящики с железными опилками. Трубки, шланги, зажимы. Всё это выглядело как бомба замедленного действия. По сути, это был крепкий каменный сарай, который мы выделили под «химическую лабораторию».

— Сколько газа вы производите в день? — спросил я.

Ричард вздохнул, обвёл рукой помещение:

— Пять-шесть колб заполнить — этого хватало. Но теперь… Егор Андреевич, вы же знаете. Заказы растут. Давыдов требует лампы для завода, градоначальник для города, Строганов просит себе на Урал. Нам нужно заполнять десятки колб в день! А это значит — литры и литры кислоты, килограммы железа, постоянная работа с едкими веществами.

Голос его стал громче, в нём звучала паника:

— Посмотрите на это! Банки трескаются от температуры реакции. Пары кислоты разъедают всё вокруг. Здесь слабая вентиляция. Здесь пары накапливаются. Лаборанты дышат этим, рискуют здоровьем. А если кто-то ошибётся, не так нальёт, не туда поставит — будет взрыв! Водород с воздухом — гремучая смесь! Одна искра — и мы взлетим на воздух вместе с лечебницей!

Он подошёл ко мне вплотную, понизив голос, но от этого слова стали только весомее:

— Я врач, моя задача — спасать жизни, а не рисковать ими! Я давал клятву «не навреди». А здесь я делаю то, что может навредить.

Ричард был прав. Абсолютно прав. Кустарный метод — банка, кислота, опилки — это опасно. В небольших масштабах ещё терпимо, но когда речь идёт о промышленном производстве… Это катастрофа, ждущая своего часа.

Без водорода лампы бесполезны. Разреженный воздух не даёт достаточно яркого свечения. А водород… водород вспыхивает как порох. Именно поэтому лампы работают.

Но как получать его безопасно?

Остановить производство сейчас — значит сорвать сроки. Строганов уедет ни с чем, Глеб Иванович разочаруется, а слухи о том, что «чудо-лампы» опасны, поползут по городу быстрее пожара.

Я присел на край стола, уставившись в потолок. В голове крутились обрывки школьных уроков химии. Получение водорода. Кислота плюс металл. Реакция идёт бурно, с выделением тепла. Нужно контролировать скорость, температуру, давление.

Проблема в чем? Мы льем кислоту на металл. Реакция идет, пока есть реагенты. Остановить ее нельзя, только ждать. Газ прет, давление растет. Нужно устройство, которое само регулирует подачу кислоты.

В голове всплыл кабинет химии. Восьмой класс. Стеклянный «снеговик» в шкафу за спиной учительницы.

Аппарат Киппа!

Гениальное изобретение, которое в этом времени появится только лет через сорок, в середине девятнадцатого века. Но принцип-то прост! Сообщающиеся сосуды. Давление газа вытесняет кислоту обратно, прекращая реакцию. Открыл краник — давление упало, кислота вернулась, газ пошел.

Я вскочил так резко, что Ричард вздрогнул:

— Что?

— У меня есть идея, — быстро заговорил я. — Ричард, есть способ получать водород безопасно. Автоматически. Без риска взрыва, без контакта людей с кислотой.

Он недоверчиво посмотрел на меня:

— Автоматически? Как?

— Ричард, ты прав. Так работать нельзя. Останавливай всё, — сказал я твердо.

Он выдохнул, плечи его опустились:

— Спасибо, что услышали.

— Но мы не закрываемся, — продолжил я. — Мы модернизируемся. Дай мне бумагу и перо. Прямо сейчас.

Мы прошли в его кабинет в доме. Я сел за стол, Ричард встал рядом, скрестив руки.

Я взял перо и начал рисовать схему на чистом листе, вспоминая школьный учебник по химии.

— Смотри. Нам нужно сложное стекло. Очень сложное. Три сообщающихся резервуара. Суть в том, чтобы кислота подавалась к металлу дозированно. Не вся сразу, а порциями. Управляемо.

Я набросал схему. Снизу — полусфера. Сверху — еще одна, соединенная с нижней узким перешейком. А в самую верхушку вставляется воронка с длинной трубкой, которая идет до самого дна нижней сферы.

— Вот верхний сосуд. Сюда наливаем кислоту. Вот средний — в него кладём железо или цинк. Вот нижний — он служит резервуаром.

Ричард нахмурился, всматриваясь в схему:

— Это что за снежная баба? Не понимаю. Как это работает?

— Сейчас объясню, — я продолжал чертить. — Когда открываем кран на выходе газа, давление в системе падает. Кислота из верхнего сосуда по трубке стекает в средний, где лежит металл. Она стекает вниз, заполняет нижний резервуар и поднимается к металлу. Начинается реакция, выделяется водород. Водород идёт по трубке к колбе.

Я указал на схему:

— А вот самое главное. Когда закрываем кран — давление водорода растёт. Газ выдавливает кислоту обратно из среднего сосуда в нижний резервуар и вверх по трубке в верхний резервуар! Реакция останавливается сама! Без вмешательства человека!

Ричард склонился над чертежом, прищурившись. Глаза его расширились:

— То есть… кислота контактирует с металлом только когда нужен газ? А когда не нужен — она автоматически уходит? Выделяется водород, и если краник открыт — водород выходит, мы наполняем колбы. Но стоит закрыть кран…

— Давление газа растет! — подхватил я. — И оно выдавливает кислоту обратно!

— И контакт кислоты с металлом прекращается, — закончил Ричард, в его глазах загорелся огонёк понимания. — Реакция останавливается сама собой. Никакого перегрева, никакого лишнего давления. Газ есть — реакции нет. Открыл кран — кислота вернулась, газ пошел снова. Чудеса!

— Именно! — я стукнул ладонью по столу. — Полный контроль. Открыл кран — газ пошёл. Закрыл кран — реакция остановилась. Никаких банок на столе, никаких луж кислоты. Всё