Я повернулся к Савелию:

— Значит так, Кузьмич. Утверждаю. Только раму всё же сделай поаккуратнее, заусенцы сними, чтоб люди руки не резали. И крепления продумай — крюк сверху мощный, чтобы вешать удобно было. А так — запускай в серию.

— Сделаем, Егор Андреевич! — гаркнул Савелий. — Ванька, раздувай горн! Фёдор, готовь сталь!

Я посмотрел на грубый, чёрный механизм с вмятиной на боку. В нём не было изящества, но в нём была сила. Сила, которая перевернёт промышленность.

— Григорий, — обратился я к своему главному помощнику. — Готовь чертежи для патента. Пиши два варианта: «Лампа кабинетная, тип А» и «Лампа промышленная, тип Б». Усиленная.

— Понял, — Григорий уже достал блокнот, и в его глазах вместо скепсиса загорелся деловой огонёк. — Тип Б. Неубиваемая. — Рассмеялся он.

— Именно. И ещё, — я вспомнил про колбы. — Под этот механизм нужно крепление колбы делать на пружинах. Амортизация. Иначе от вибрации стекло лопнет. Подумайте, как сделать подвес мягким.

— Сделаем корзинку из проволоки, на растяжках, — тут же предложил Фёдор. — Как паутина будет. Она вибрацию съест.

— Отлично. Работаем, — одобрил я.

Мы ещё час провели, обсуждая детали производства. Савелий показывал чертежи упрощённого механизма, объяснял, где можно ещё сэкономить материал, как ускорить сборку. Григорий предлагал разделить работу на этапы — одни мастера делают заготовки, другие собирают, третьи испытывают.

Фёдор поднял вопрос:

— Егор Андреевич, а электроды? Я делал их вручную, по одной паре. Если производство пойдёт массово, мне не справиться.

— Правильно, — согласился я. — Нужно ставить и их на поток. Можешь сделать форму? Литейную?

Он задумался:

— Можно попробовать. Отлить сразу десяток пар за раз.

— Вот и делай, — одобрил я. — Экспериментируй. Главное — чтобы качество не страдало.

— А что с колбами? — спросил Семён. — У нас осталось всего три штуки из последней партии.

— Фома уже в пути, — ответил я. — Привезёт новую партию от Митяя. Думаю, через неделю-две. Митяю я заказал полсотни. Если всё сделает как надо — нам хватит на первую большую партию. А пока — собираем лампы из того, что есть. Три колбы — три лампы. Одну оставим для демонстрации, две отдадим Давыдову для завода.

Семён спросил:

— А кристаллы? Их откуда брать будем? Ювелир обрабатывает их вручную, это долго.

— Этим занимается Иван Дмитриевич. Я озвучил ему проблему.

Григорий кивнул, записывая.

Я вышел из мастерской, оставив их спорить о толщине пружин и качестве стали. За спиной снова раздался грохот: БАМ-БАМ-БАМ.

Теперь этот звук не казался мне раздражающим. Это был звук прогресса. Звук шагающей вперёд индустрии.

Во дворе завода меня ждал Захар. Но не один — рядом с ним стоял незнакомый парень лет двадцати, худощавый. Захар, дремавший у лошадей, встрепенулся:

— Что там грохочет, барин? Никак кузня обвалилась?

— Нет, Захар, — улыбнулся я. — Это будущее стучится. Громко стучится, чтобы все услышали.

Захар кивнул на парня:

— Егор Андреевич, тут к вам гонец. От Строганова.

Я подошёл:

— Слушаю.

Парень поклонился:

— Егор Андреевич, барон Сергей Михайлович Строганов велел передать — он отобрал мастеров для обучения. Десять человек. Лучших с уральских заводов. Они выехали позавчера, будут в Туле через неделю.

Я кивнул:

— Хорошо. Передай барону — мы готовы их принять. Жильё организуем, обучение проведём. Пусть только едут.

— Ещё барон просил уточнить, — продолжал гонец, — сколько времени займёт обучение?

— Скажи барону — от двух недель до месяца, — ответил я. — Зависит от способностей мастеров.

Гонец поклонился:

— Передам.

Глава 18

Я проснулся от стука в дверь. Тихого, но настойчивого. Такого, что сразу понимаешь — дело не терпит отлагательств.

— Егор Андреевич! — голос Захара был встревоженным. — Тут от Ричарда гонец! Срочно просит приехать!

Я вскочил с постели, едва не опрокинув ночной столик. Машка сонно приподнялась:

— Что случилось?

— Не знаю, — ответил я, натягивая штаны. — Ричард зовёт. Срочно.

В голове сразу пронеслись худшие сценарии. Эпидемия? Несчастный случай? Пожар в лечебнице?

Я сбежал по лестнице, не застегивая рубаху. У входа топтался запыхавшийся мальчишка-посыльный, лицо красное, волосы всклокочены:

— Егор Андреевич! Доктор Ричард велел передать — приезжайте незамедлительно! Дело касается производства!

Производства? Значит, не медицина. Легче. Но ненамного.

— Захар! — рявкнул я. — Седлай!

Через пять минут мы уже мчались по утренним улицам Тулы. Копыта звонко стучали по булыжникам, разгоняя редких прохожих.

У лечебницы я спрыгнул с лошади, не дожидаясь полной остановки. Ворвался внутрь.

Ричард встретил меня в коридоре. Лицо бледное, губы сжаты в тонкую линию. Он выглядел так, будто не спал всю ночь — под глазами темные круги, волосы растрепаны, руки нервно теребят края халата.

— Егор Андреевич, наконец-то! — он схватил меня за рукав. — Идёмте, быстрее!

Он потащил меня вниз по коридору, в дальнюю часть здания, где располагалась лаборатория. Ещё на подходе я почувствовал резкий, едкий запах. Кислота. Много кислоты. К запаху примешивалось что-то ещё — тухлые яйца. Сероводород, неизменный спутник реакции технического железа с кислотой.

Дверь лаборатории была распахнута настежь. Внутри — хаос. На полу лужа какой-то жидкости, стол покрыт бурыми потёками, в углу сидит молодой парень лет двадцати с забинтованной рукой, лицо искажено болью. Рядом валялись осколки большой стеклянной банки. Лужа шипела, разъедая металлическую стружку на полу.

— Что случилось? — резко спросил я, прикрывая нос рукавом.

Ричард указал на парня:

— Это Прохор. Один из лаборантов, которых я нанял для производства водорода. Сегодня утром он готовил очередную партию газа по нашей обычной методе. Банка с кислотой, железные опилки. Всё как всегда.

Он сделал паузу, глядя на меня тяжёлым взглядом:

— Только банка треснула от нагрева — реакция пошла слишком бурно. Кислота разлилась на